Марго Па - Белый город

То есть про «ключ, ошеломленный первым оборотом» все понятно. Но как мог мужчина ОЩУТИТЬ то, что ему не дано ощутить от природы?

Ей было тогда шестнадцать. А когда девочке шестнадцать, единственное, о чем можно думать – как поскорее стать женщиной, разрушить стенку, преграждающую путь в этот мир. И неважно, кто он, хоть первый встречный. Важно, чтобы тот, кто станет действительно первым, утратил врожденный мужской шовинизм, узнав, что право собственности давно просрочено, и они оба – абсолютно равны в победах и поражениях. Ночь, море, пляж. Когда она вошла в воду и поплыла, то почувствовала себя сосудом, заполняющимся водой изнутри. Воды было столько, что казалось, вот-вот утонет… Прошло много лет, но ощущение сосуда с водой осталось. А Бродский смог это почувствовать внутри себя. Потому что поэт – вне пола, вне возраста, вне времени и пространства. Он сосуд, переполняемый энергией, хлещущей из бытия и наполняющей вечность.

Почему в зале Суда ей вспомнилось именно это? – спросите вы. Потому что миром движут две силы: Эрос и Танатос. Только они питают человеческую душу. Остальное все – придумано, посторонне и потусторонне. Остальное – всего лишь сублимация и перевоплощение. Только эти две силы порождают весь спектр человеческих эмоций во всем его разнообразии. Искусство питает любовь и, скорее, неразделенная, чем счастливая. Науку, политику, бизнес … – страх смерти, страх уйти неузнанным, желание предотвратить и то, и другое. Обе силы – внутри каждого из нас, а не снаружи. ЗНАТЬ! Именно знать, ощущать, понимать, а не догадываться и верить. Чужие чувства – как свои. Проникновение. Тайное знание взамен слепой веры.

….Резь в глазах усиливалась. Белая слепота.

«Можно я все-таки хоть на мгновение отведу взгляд и опущу голову?», – снова подумала Полина.

– Нет. Нужно смотреть в небо, а не падать внутрь себя, как на дно темного пустого колодца. Ты ни во что не веришь, тебе все нужно знать наверняка. Все началось еще в детстве: признания в любви в розовых конвертиках в портфеле и шпионские игры в учительской (прокрасться, пока никого нет, и сверить почерка по тетрадкам с сочинениями или контрольными). Ты точно знала, кто пишет (нельзя было не заметить), но всегда хотела счастья НАВЕРНЯКА. Но человек либо знает, либо верит. Объединяет только вера. Знания – провокаторы одиночества (жаль расплескать, разбить, потерять, растратить, раздарить), поэтому и в твоих записных книжках пустота и ветер свищет по страницам. Творчество, как любовь, – физическая потребность организма. А любовь строится на вере. Хотя мы не отрицаем, что большинство людей проживут долгую и наполненную жизнь – без любви. Но можно ли ее считать счастливой?

– Счастливый конец? Двое слились в поцелуе, произвели на свет еще одного не ведающего, но верящего всему, что ему говорят? И так до бесконечности? Вопросы без ответов? Еще один розовый бульварный роман в лотке у метро? Я не смогу поставить его рядом на полку с МОИМИ, вернее, с ИХ книгами, то есть с теми, которые храню на ней сейчас. Да, вся «история искусства – это история страданий тех, кто его создавал»! [46]А они ЗНАЛИ, что делают. Утопичность веры в том, что она слепа. Невозможно поверить в то, к чему нельзя прикоснуться или хотя бы увидеть. Невозможно всю жизнь носить розовые очки, так ни разу и не разбив их.

– Ответ не принят! Снова размышления без начала и конца! Не мозг верит – душа. Мозг – всего лишь ограниченное количество клеток серого вещества, душа – бесконечна. Нужно закрыть глаза и поверить. Хотя бы себе.

– И все?

– Все!

Полина крепко зажмурилась. Где-то в глубине сознания заплясали розовые, голубые, желтые солнечные зайчики – блики разноцветных витражей.

– Не сольются! Не существует копии души, [47]– выдохнула она. – Счастье для него – эшафот для нее. И наоборот: то, к чему она так стремится, он считает ссылкой и изгнанием. Каждый последующий плен – хуже предыдущего. Можно с легкостью сменить одного хозяина на другого, но свободу на рабство – не хватит сил. Утопичность любви заключается в том, что один человек не способен заменить собой весь мир. Да, можно влюбиться, упасть друг в друга, забыть обо всем, но лишь на время. А потом проснуться вместе одним воскресным утром и начать переделывать друг друга, подгонять каждый под свой мирок, пожирая свое и наше время. А мне нужен не мирок, а МИР, понимаете? Мне нужна вечность, а не время, пусть даже в Аду. Люди не могут принадлежать друг другу. Им стоит выбрать свободу, а не счастье. Потому что хэппи-енд – это все-таки end, без права на перемены. Счастье всегда статично и … бесплодно. А жизнь – есть движение. Я не хочу насытиться, деградировать и начать выращивать капусту в огороде, как все они. Мне нужен другой финал.