Марго Па - Белый город

Но я возвращалась снова и снова. Может быть, потому что дата нашей первой встречи двойной палиндром 20.02.2002 – цифры, бегущие назад? Ты настигала меня везде: в моем родном городе, на Мальте, в Париже, Питере, Амстердаме, Берлине, Праге… Уже на третий день путешествия и разлуки с тобой я начинала скучать по бульварному кольцу, твоим аллеям, прудам, тихим улочкам и паркам. Ведь ты – единственное, что у меня сбылось в жизни. И я начинала с тобой все с первого снега. А ты промывала мне раны, накладывала швы, клеила пластыри.

Меня не спас от тебя даже мой Белый город. Ты научилась ему подражать! Ты никогда не замечала, что умеешь быть покорной, молчаливой и тихой, когда хлопьями падает снег?

Да, ты хоть знаешь, сколько раз ты роняла меня навзничь, легко подставив подножку? И била снова и снова тонким стальным каблуком по лицу. Это ты приучила меня носить маски и пользоваться тональным кремом, чтобы умело скрывать боль.

Но скажу тебе: «Бей еще! „Все, что не убивает, делает меня только сильнее“. [28]Это не мазохизм, а тяга к преодолению. И это потрясающее чувство, когда затягиваются шрамы, а под лопатками сладко чешутся новые, только что оперившиеся крылья! И я снова лечу за тобой по бульварному кольцу…

Хотя Патриаршие мне нравятся больше – твой самый нежный изгиб. Место моей силы. Я вгрызаюсь в тебя и пью ледяную чистую кровь, мешая ее с глинтвейном в разбросанных по окрестной Бронной кафешках. Я пью и знаю: тебе хорошо со мной. Ведь я – лимита. Не дочь, не жена, всего лишь любовница, полукровка. Но я не скрываю своего положения, не стыжусь и не жалуюсь. Я НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ! Только лелею мечту, что когда-нибудь буду достойна тебя. Дай только срок. Я знаю, что смогу это сделать. Есть планы… И ты, конечно же, мне в этом поможешь.

А пока каждый месяц я, уходя из дома, не говорю, куда и зачем. Меня даже не спрашивают уже, ведь доверие – самая прочная веревка на свете. Но я все же смотрю на дома близ Патриарших, выбираю окно, проникаю в комнату и … мысленно крашу стены в черный цвет. Мечта – только для меня одной: комната бывшего Сталкера с черными стенами, высоким потолком, картинами и старым проигрывателем виниловых пластинок, как у Кайдановского ПОСЛЕ, [29]но на Патриарших, чтобы можно было кормить лебедей. И в этой комнате – желание все с себя снять…

И тогда ты больше не сможешь меня ударить. Ведь ты – единственная, кого я любила и кому по-настоящему преданна. Так глубоко, что уже не уйти, не вырваться, не изменить и не умереть никогда».

– Так… Мальчики тебе уже надоели, на девочек потянуло?

– Причем здесь девочки? Это о любви… к городу! К Москве! Только образно. Я все-таки писатель… и мыслю образами.

– Блядь ты, а не писатель! И вообще забирай свои книги и проваливай. К тому же особо стараться не придется: рухнула твоя книжная полка над кроватью. Хорошо, что днем – никого не убила.

Ну вот, еще один опыт совместной жизни закончился неудачей, еще один переезд будет равен трем пожарам. Бедные книги! Сколько им УЖЕ пришлось пережить, и опять начинается: погрузка-разгрузка, перетаскивание с места на место, опять абреки-носильщики будут их ронять, мять, пинать ногами… Простите, не вышло…

Хотя в чем-то Он прав: писатель – та же шлюха: не разденется, никто и внимания не обратит, платят ему только за секс, а за боль назначают двойную цену, ведь читателю присущи все пороки человечества, и он ищет и ждет лишь одного – удовлетворения.

И Экклезиаст тоже прав: «Преумножая знания, преумножаем скорбь». Иногда буквально.

Голая, осиротевшая без книжной полки стена. И только маска из новой коллекции смотрит пустотой прорезей глаз, болтаясь на единственном уцелевшем при падении гвозде. Полина начала коллекционировать маски совсем недавно, задаваясь вопросом к чему все это? Но в Художественный салон заходила регулярно. Черные, белые, золотые. Королевы, шуты и бродяги. Что это? Тяга к необычному? Писательский интерес к лицам? Культивирование оригинальности? Нет, скорее желание скрыться. Не подражать, а именно скрыться. Когда ожидания близких (и не очень) настолько противоположны твоим, хочется подальше сбежать от них, хотя бы внутрь себя – под маску.

Да, она – в маске. Коллекция нашла объяснение, что дальше? Полина всегда ненавидела свои фотографии и отражение в зеркале. А что если, взглянув в зеркало еще раз, она увидит лишь маску – одну из тех, что пока еще висят на этой стене? Кто вообще может закрыть глаза и мысленно увидеть свое лицо? Вы можете? Она – НЕТ.