Леон Юрис - Хаджи

1955 год

По радио ЮНРВА мы получили сообщение, что Омар благополучно добрался до Бейрута, присоединился к нашему клану и получил обещанную работу. Как все уехавшие сыновья, он будет посылать свой заработок домой.

Под конец мы поняли, что Омару, может быть, вовсе и не надо было уезжать. Иор-данцы ввели военную регистрацию и составили палестинские подразделения Арабского легиона. Но хотя они находились под командованием британских офицеров, эти войска вскоре зарекомендовали себя слабой дисциплиной, массовым дезертирством и доставляли лишь одно беспокойство. Они отказывались усмирять волнения беженцев и отнюдь не выказывали преданности иорданскому королю. И вскоре англичане признали, что боевая их ценность равна нулю.

Палестинские батальоны расформировали, а солдат передали в регулярные иорданские войска. Между обеими группировками шла непрерывная борьба. За несколько месяцев задумка развалилась, и палестинцев больше не призывали.

Теперь упор делали на создание крупных сил федаинов и начало диверсионных рей-дов через границу с Израилем. В школе Вади Бакка мальчиков начинали тренировать с де-вятилетнего возраста.

Хотя наши отцы сохраняли свою традиционную власть и уважение, по-настоящему сознание детей контролировали учителя. Отцы не протестовали, раз мы, входя в дом, все еще становились на колени, целовали им руку и почитали их мудрость.

Учеников разбили на ячейки по возрасту и присвоили революционные клички. Все они стали чьими-нибудь "сынами".

Ибн Нимер - "сын тигра". Были сыновья льва, шакала, орла.

Были сыновья бури, огня, молнии.

Были сыновья Мохаммеда или недавнего мученика, не вернувшегося из рейда в Из-раиль. Было не менее дюжины Ибн Джамилей, названных по имени моего брата.

Были сыновья храброго, благородного, достойного доверия, свирепого.

Каждый день они разносили охапки листовок, оклеивали стены объявлениями, рисо-вали лозунги. А главное, составляли хребет демонстрантов, готовых бунтовать по любому предлогу и по первому сигналу.

Я никак не могу оправиться от ужаса, испытанного при виде их зачетных церемо-ний, исполняемых перед родителями. После демонстрации "воинской удали" и личной храбрости церемония заканчивалась откусыванием голов змеям. У них с подбородков ка-пала кровь, а они жарили мертвых животных для победного праздника. В других школах детей заставляли душить щенков и пить их кровь.

Меня настолько охватило отчаяние от отъезда Омара и от моей собственной несво-боды, что я мало думал о Наде. А ей уже было двадцать лет, она находилась за гранью то-го возраста, когда большинство девушек выходит замуж. Агарь воспринимала это как не-счастье, ведь незамужние и бездетные дочери считались семейным позором.

Нада была очень красива, многие юноши ее возраста и вдовцы постарше добивались ее, но Ибрагим всем давал от ворот поворот. На их пыл он отвечал, что Нада должным об-разом выйдет замуж за человека с положением, но не раньше, чем все мы вернемся в Табу. Неужели он на самом деле верил в это? Во всяком случае, было совершенно ясно, что ему не хочется ее отпускать.

Федаины зазывали к себе девушек, и Нада начала склоняться к ним. Это было бы серьезнейшим разрывом с традицией, влекущим за собой конфликт между отцами и до-черьми. Я всегда считал себя ответственным за Наду и решил, что лучше бы мне позабо-титься о ней более тщательно.

Мы с ней поднялись на Гору Соблазна, как делали уже много раз. Жалко, что отец не позволяет ей ходить в школу для девочек. Она была бы очень способной ученицей, спо-собнее даже некоторых ребят. Все это было страшно несправедливо, ведь у нее полно сво-бодного времени.

У федаинов Нада становилась все активнее. Она примкнула к другим девушкам в возрасте от шестнадцати до двадцати лет, вышедшим из-под власти отцов. Они ходили слушать секретные лекции учителей, Братства и этих психованных маргиналов - комму-нистов.

Я собирался сурово ее предостеречь, но чем больше об этом думал, тем больше мне казалось, что лучше ее переубедить. Едва я начал, она сказала:

- Не хлопочи, Ишмаель. Я уже приняла присягу, - ошеломила она меня. - Теперь я дочь революции. Моя группа называется "Маленькие птички". Я - Соловей. Знаешь, по-чему? Кроме тебя, только они слышали, как я пою.

- Опасно слишком втягиваться в это дело.

- Мне все равно, - кратко ответила она.

- Ну, отцу-то не все равно.

- Отцу? А отцу есть до меня дело?