Юрий Никитин - Скифы

— А кому это важно? Затонувшим скифам? Их родне?.. Памятники нужны живущим. Потому будем ставить там, где нам удобнее. Где от них больше пользы…

Алексей допил, со стуком поставил пустую кружку на середину стола. Лицо его раскраснелось.

— Ого, слышу политика! — сказал он победно. — А я уж думал, что мне противостоят идеалисты. Ты прав, надо воровать все, что может пригодиться. А объяснения для экспроприации всегда отыщутся.

Крылов холодно промолчал, а Раб Божий, странно подбодренный такой сомнительной похвалой, сказал:

— Может быть, позаимствовать для веры что-нибудь из восточного?.. Воспользоваться человеческой леностью. Ну, из-за чего расцветают пышным цветом все эти учения, которые обещают без труда наловить любой рыбы… Когда не надо ни десять лет в школе, ни пять в институте, ни корпеть в лабораториях, а просто расслабиться, поиздавать какой-нибудь коровий звук, и вот приходит Великое Знание через незнание, Великое Умение, Просветление! Ты уже читаешь мысли других людей, шаришь у них в кошельках, рассматриваешь, роняя слюни, их грязное белье…

Крылов покачал головой:

— Соблазнительно, но… это все только для легкого заработка всякого жулья. На самом деле все эти учения привели к тупику. Взгляни на страны, где эти учения были распространены. Нет, нам нужна религия злая, энергичная, распихивающая других.

— Что-то вроде ислама? — спросил Раб Божий с испугом.

— Или иудаизма, — поправил Крылов.

Раб Божий отшатнулся, иконописные глаза стали еще шире.

— Что? Разве религия древних патриархов злая?

— А ты думал? Их бог кровожаднее всех богов на свете! И ревнивее. Зато «своих» назвал самым лучшим народом в мире, который призван руководить остальными, как скотом. Понимаешь? Скифы должны ощутить себя с самого начала не милыми чудаками, вроде гринписовцев, а людьми высшего сорта. Или расы. Как иудеи. Но эта ниша уже занята иудеями, нам теперь бы добавить звероватую энергичность и непримиримость ислама!

— И придумать что-то еще, — добавил Тор практично.

Яна после котлеты заказала мороженое. Крылов впервые за последний десяток лет жизни ощутил, что эта вот ерунда, мороженое, может в каких-то случаях даже быть лучше пива. Яна подкапывает оранжевые шарики с двух сторон, те садятся в намечающуюся лужицу, но ложечка подхватывает, полные сочные губы призывно раскрываются навстречу…

Он поперхнулся пивом, вспыхнувшая в мозгу картинка была не то что скабрезная, но чересчур мощная, он на миг перестал видеть остальной мир, даже в страхе подумал, что впервые поллюция с ним может случиться не во сне, а вот так, за столом, всего лишь рассматривая ее губы, ее вызывающую грудь, ее…

— Современная система юриспруденции, — заговорил он хриплым, не своим голосом, — привела в тупик. Ведь если один человек отнял жизнь у другого, то он должен отдать свою! И хотя жизнь преступника не идет ни в какое сравнение с жизнью хорошего человека, все же мы на первых порах готовы удовольствоваться этой малостью… хотя я понимаю, почему раньше не просто предавали смерти, а смерти мучительной: на колу, в костре, четвертовали, сжигали на медленном огне…

— А что, если и в самом деле… — начал Гаврилов мечтательно.

Крылов отмахнулся:

— Вряд ли стоит. У подростков может возникнуть нездоровый интерес… А сейчас что: убьет кто-то явно нарочито и явно жестоко, а ему дают пять-семь лет, из них отбудет три, и вновь на свободе!.. Даже такой вроде бы пустяк, как воровство, и то нельзя оставлять в прежних статьях. Жизнь на свободе нелегкая, ненамного лучше, чем в зоне. У человека может появиться мысль: дай-ка украду миллион! Не попадусь — счастье, а попадусь, что ж, отсижу пару лет, выкопаю свой миллион и заживу как король!.. Так вот надо, чтобы такой человек уже не выходил на свободу. А если и выходил, то дряхлым старцем, когда эти деньги пойдут на клизмы. И за родней установим надзор, чтобы из пределов зарплаты ни на шаг…

Тор любовно погладил огромный кулак, дунул на него, потер. Костяшки заблестели, как отполированные сотнями рук подлокотники старого дума.

— Какие будем вводить обычаи?

Крылов покосился на другой конец стола, там Алексей наклонился к Яне, даже слегка обнял ее за голые плечи, что-то нашептывает в ухо. Рожа преподлая, выражение преподлейшее, гнусное, глаза похотливые, скот одебиленный.

— Черт, — вырвалось у него, — надо подумать. Проще сказать, какие не будем.

— А какие не будем? — так же деловито спросил Тор.