Лев Могилев - Окно в прошлое

Я увидел животное, быстро перебегающее от камня к камню. Оно было необычайно подвижно. Оно передвигалось легкими прыжками, поминутно меняя направление.

- Теперь-то не уйдет!-радостно воскликнул Воробьев и перевел рычажки. Мы помчались вниз прямо к нашей «добыче». Вот уже совсем близко, вот уже рядом! Мы резко застопорили. Наконец-то можно было хорошо разглядеть загадочного обитателя этих пустынных мест! Он, словно специально для нас, задержался у большого камня, около которого была скудная растительность. С величайшим интересом наблюдал я за ящером. Собственно говоря, его даже трудно было назвать ящером. Большая необычайно подвижная голова, крупные глаза, тонкое мускулистое туловище, заканчивающееся длинным хвостом; лапы длинные, сильные с широко расставленными пальцами, напоминали человеческие руки. При ходьбе животное выгибало спину. Хвост оно не волочило по земле, а приподнимало. Хиротерий, а мы считали, что это именно он, присев на задние лапы, бойко обрывал передними молодые папоротниковые листья. При этом он забавно вращал головой.

- Как обезьяна! - удивился я.

- Вот именно! Правда ведь занятный, а?

- Удивительный!

- Вот мы его сейчас… Ну посиди, посиди минутку, дорогой!

Щелчок фотоаппарата, второй, третий… Ящер, казалось, насторожился.

- Спугнете, Виктор Григорьевич!

- А ведь и правда спугнул, - засмеялся Воробьев, когда ящер отбежал метров на десять, - ничего, пусть бежит!

Он щелкнул аппаратом вдогонку беглецу и отошел от пульта.

- Думаю, здесь нам больше делать нечего…

Выключив экран, он тщательно, минут десять, настраивал аппарат.

- Продолжим?

- Конечно! - с энтузиазмом воскликнул я.

И вновь перед нами горящие под солнцем пески. Колючие кустарники, одинокие пальмы. Далеко у горизонта - красноватая цепь скал. Жаркое, подернутое туманом испарений небо. Не на чем остановиться глазу. Неожиданно по песку скользнула большая тень, и в тот же миг мы увидели огромное животное, напоминающее треножник. Оно стремительно передвигалось по пустынной местности. Мы помчались вдогонку. Я видел, как эта многотонная живая масса взвивалась вверх от пружинистого толчка хвоста и ног. Земля неслась нам на-встречу, а гигантские прыжки уносили, чудовище все дальше и дальше. Мы прибавили скорости. Казалось, горячий ветер бьет нам в лицо. В этой бешеной гонке мы пересекли песчаную равнину и приблизились к скалам. Ящер на минуту задержался, припав носом к земле. При этом он широко расставил задние ноги, опираясь на них и на свой мощный хвост.

Передние конечности были у него очень слабо развиты. Я мог довольно хорошо рассмотреть его: толстая бурая морщинистая кожа, огромная несколько сдавленная с боков голова с пастью, вооруженной множеством зубов. Это была настоящая боевая машина. Тиранозавр рекс! Владыка динозавров! Вот он напружинил свои мощные когтистые ноги. Толчок, и страшная сила подняла чудовище вверх и обрушила его на десять метров дальше. И вновь бешенная гонка. Вдали на фоне песчаного холма мелькнули тени. Несколько траходонов замешкались у холма. При виде врага они неуклюжими прыжками пытались скрыться, но поздно: грозный ящер всей своей тяжестью обрушился на одного из них. Что произошло дальше, трудно рассказать. Я видел великую драму первобытного мира. Много необычайного увидел я сегодня. Картины сменялись одна за другой. Профессор был очень доволен: он сделал много удачных снимков.

- Вы только представьте, дорогой тезка, - сказал он мне, - какие широкие перспективы открывает перед наукой мой аппарат. Он дает нам целостность впечатления о доисторическом мире. И это не заменишь никаким описанием, никаким рисунком. Я предлагаю вам сейчас совершить полет, а потом… потом… видно будет.

И вот начался головокружительный подъем. Все выше и выше… Мы поднялись на высоту не менее трехсот метров. Необозримая панорама. Крутой наклон изображения создавал впечатление, что мы смотрим в люк. По мановению руки профессора мы полетели со скоростью самолета. Пересеченная местность, темные массивы леса, желто-бурые пятна открытых пространств. Бесчисленные озера с причудливо изрезанными берегами отражали синие клочки неба. Овраги, нагромождения камней, одиноко вздымающиеся выветренные скалы.

Мы приближались к морю. Вот оно раскинулось насколько видит глаз. Белая каемка прибоя, за нею - ржаво-коричневая полоса взмученной воды, переходящая в малахитовую зелень, а затем в темную синеву. Легкая морщинистость морской поверхности говорила о том, что на море немалое волнение. Мы летели над морем. Под нами, широко развернув огромные крылья, как сказочный ковер-самолет, проплыл птеранодон. Ниже его - еще несколько ящеров, как тени, скользили над водой, выслеживая добычу. В волнах на мгновение показывалась спина какого-то морского чудища и исчезала.