Михаил Грешнов - Лицо фараона (с иллюстрациями)

Парашютист уделил репортеру две минуты:

— Вот вам парашют, вот пришелец, — изобразил он руками в воздухе. — Летит парашютом вперед, потому что с другой планеты; но законам физики это не противоречит.

— Удивительно! — не удержался от восклицания репортер. Летит парашютом вперед!.. Что же вы у него спросите, мистер Стронг?

— Поинтересуюсь, с какой стороны он выпускает запасной парашют — сверху или снизу.

— Благодарю вас, — попятился репортер от Арчибальди Стронга.

Но репортер — человек отважный, профессия обязывает. К тому же, как только что выяснилось, ничто законам физики не противоречит, можно обратиться еще к кому-либо из встречных.

Следующим оказался известный музыкант, композитор.

— По моему мнению, — бойко застучал композитор, — пришелец окажется необыкновенно музыкальным человеком, впрочем, как и все остальные жители Альдебарана.

Композитор знал название только одной звезды — Альдебарана, но репортеру в этом не признался, конечно.

— Он играет на рояле только в четыре руки, — продолжал музыкант. — В двадцать четыре пальца. Они все там так играют,

— А вид его? Внешний вид? — спросил репортер.

— Огромное ухо и четыре руки. Я же сказал…

Дальше Эбигайл читать не могла. «Репортаж» продолжался, но газета, шурша, выскользнула из ее пальцев. Женщине казалось, что вокруг нее вьется и хлопает крыльями воронье: «Кар-р!..» Но ведь это же было, есть! — пытается она противопоставить кружащимся черным крыльям что-то большое и важное. Что есть?.. — напрягает мысль до предела. Есть слова: «Слушайте все!» «Кар-р! Кар-р!» — хлопает крыльями воронье:

«Ваша прабабушка — марсианка?..» Эбигайл сжимает виски: о чем она думала? «Объединяйтесь в семью…» «Кар-р!..» — звучит у нее в ушах. И кто-то шепчет:

«…круглый, пушистый, зеленый, махеровый… круглый, пушистый, зеленый, махеровый…». Что со мной?.. — думает Эбигайл. «Кар-р! Кар-р!..» — кружится воронье. Эбигайл теряет сознание.

Джон уложил супругу в постель, спустился вниз поискать успокоительного в аптечке, Увидя почтальона с пачкой писем в руках, — бешено захлопнул перед его носом дверь.

Как ни странно, первая добрая весть пришла из того же Чикаго. Пришла не сразу, но вовремя. Эбигайл поправлялась после болезни, и ей нужна была поддержка со стороны, — не только от Джона.

Ректор Чикагского университета Ричардсон извещал супругов Билле, что их гипотеза о маяке над северной короной Галактики подтвердилась. Сигналы приняты другими обсерваториями и дешифрованы на счетноэлектронной машине Чикагского университета «Линкольн». Тексты дешифровки оказались идентичными. Ректорат университета поздравляет супругов Биллс с открытием, значение которого трудно оценить даже в современных масштабах.

Вторая весть пришла из Советской России от харьковских астрономов; «Поздравляем с открытием! Рады, что Ваша догадка и наши мечты о существовании инопланетной цивилизации подтвердились. Обсуждаем проект, как связаться с маяком на вершине Галактики. Еще раз поздравляем!»

И наконец — телеграмма от Юджина:

«Я ведь, дубина, не поверил тогда. Что с меня взять средний американец!.. Ради бога, простите, каюсь. При встрече расскажу, как дядя Сэм летал на Плутон, — умора. Поздравляю, целую обоих. Ваш Юджин».

Впервые после чтения чикагского «репортажа» Эбигайл улыбнулась.

— Итак, вы согласны, Гарри! — Профессор Баттли говорил выспренне, даже торжественно, как на ученом совете, хотя в комнате было всего три человека. — Вы предоставляете себя в наше распоряжение и получаете по завершении опыта через Оклендский банк пятьдесят тысяч долларов. Вы согласны на эксперимент добровольно.

Гарри, за весь разговор не поднявший глаз от стиснутых рук, сделал попытку взглянуть на профессора.

— Добровольно, — подтвердил он.

— Но… вы понимаете?

— Понимаю, сэр. Это опасно.

— Я тоже знаю, что это опасно. Поэтому мы оплачиваем риск кругленькой суммой.

— Да, — кивнул утвердительно Гарри.

— И требуем выполнения нашей программы полностью.

— Я выполню ее, сэр.

Третий участник беседы, Глен Эмин, молчал. По его бледному лицу трудно было судить, одобряет он разговор или нет. Только пальцы, барабанившие по канцелярской папке с бумагами, выдавали его волнение. Это он привел Гарри Пальмана, бывшего друга по колледжу, в кабинет профессора Баттли, где и начался разговор на не совсем обычную тему. Предложение Гарри от имени профессора тоже было сделано Гленом. Гарри дал согласие сразу, как только услышал о сумме в пятьдесят тысяч долларов: дочь у него больна — нужны деньги. Сейчас разговор шел о контракте. Вернее, пришел к концу — профессор ждал от Гарри последнего слова.