Пол Макоули - Дитя реки

— Ты проспал дольше, чем думаешь. Этот маленький отдых — мой дар тебе, чтоб в тебе проснулось твое истинное «Я». Ты не понимаешь? Но это и не важно. Вставай! Вставай! Гляди веселей! Просыпайся! Просыпайся! Ты пускаешься в путь навстречу судьбе. Эй! Хозяин!

В темноте за дверями таверны доктор Дисмас натянул на голову широкополую шляпу и обменялся несколькими словами с хозяином, который аптекарю что-то передал, постучал себя по лбу и захлопнул тяжелую дверь. Цепочки фонарей над дверью поскрипывали на ветру, освещая тусклым мерцанием только самих себя. Остальная часть улицы тонула во тьме, несколько лучей света, сияющих меж закрытых ставен домов на другой стороне широкого канала, разрезали ее словно лезвия. Доктор Дисмас включил маленький фонарь и направил узкий луч на Йаму, который оторопело заморгал, в голове его оставалась тяжесть и сонная одурь — наркотик продолжал действовать.

— Если тебя будет рвать, — сказал доктор Дисмас, — наклонись и не испачкай одежду и обувь. Ты должен выглядеть прилично.

— Что вы со мной сделаете, доктор?

— Дыши, мой дорогой мальчик, дыши медленно и глубоко. Посмотри, какая прекрасная ночь! Говорят, объявлен комендантский час. На нас некому будет пялиться. Смотри! Знаешь, что это?

Доктор Дисмас показал Йаме предмет, который передал хозяин таверны. Это оказался энергетический пистолет, серебристый и обтекаемый, с тупым дулом, выпуклой камерой и рукояткой из мемопласта, который, плавясь, принимал форму рук почти всех существующих в мире рас. Красная точка тускло светилась сбоку на камере, означая, что он полностью заряжен.

— Вас могли сжечь на костре только за это, — сказал Йама.

— Значит, ты знаешь, на что он способен. — Доктор Дисмас сунул дуло под правую лопатку Йамы. — Я установил его на самый слабый разряд, но все равно одним выстрелом можно поджарить твое сердце. Мы отправимся к новому причалу, как два старых друга.

Йама сделал, как ему сказали. Он все еще пребывал в полудреме. Кроме того, сержант Роден учил его, что в случае похищения он не должен пытаться бежать, разве только в том случае, если это не опасно для жизни. Он Думал, что солдаты гарнизона должны сейчас его искать.

В конце концов, его не было целый день. Они могут показаться из-за угла и найти его в любой момент.

Доза кантарида сделала доктора Дисмаса разговорчивым. Казалось, он не думает, что ему может грозить опасность. Пока они шли, он рассказал Йаме, что раньше таверна была мастерской, где делали эти фонари, то было в славные дни Эолиса.

— Фонари на вывеске таверны — это лишь грубое подражание идеалу прошлого. Сейчас их делают из покрытой лаком бумаги. Настоящие фонарики были круглыми лодочками, сделанными из пластика, с длинным килем, уравновешенным так, чтобы они не кренились, и шариком надутого нейлона вместо паруса, куда вдували светящийся газ. Такие призрачные фонарики пускали по Великой Реке после каждых похорон, чтобы бесприютный дух заблудился и не вернулся к своим живым родственникам. И в этом, как ты скоро увидишь, есть аналогия с твоей судьбой, мой дорогой мальчик.

Йама сказал:

— Вы якшаетесь с идиотами, доктор. Хозяина таверны сожгут за соучастие в моем похищении — такое наказание мой отец назначает простым людям. Луда и Лоба тоже, хотя их глупость служит им оправданием.

Доктор Дисмас засмеялся, его нездоровое сладковатое дыхание коснулось щеки Йамы. Он спросил:

— И меня тоже сожгут?

— Это все во власти моего отца. Скорее всего вас отдадут на милость вашего Департамента, а от этого никто еще не выигрывал.

— А вот тут ты ошибаешься. Прежде всего я забрал тебя не для выкупа, а чтобы спасти от заурядной судьбы, которую предназначал тебе отец. А во-вторых, разве ты видишь, что кто-то спешит тебе на помощь?

Длинная набережная, освещенная оранжевыми бликами газовых ламп, была пустынна. Таверны, склады торговцев, два публичных дома — все было закрыто и потонуло во тьме. На двери трепыхались листовки с объявлением комендантского часа, на стенах намалеваны лозунги грубыми литерами расы Амнанов. У стальных дверей большого склада, принадлежащего отцу Дирив, навалена куча мусора и плавня. Она еще тлела, но видно, огонь не причинил особого вреда: обгорела лишь краска на дверях. Несколько контор более мелких торговцев были разграблены, а здание, где у доктора Дисмаса была аптека, сгорело дотла. Черные головешки так едко дымились, что у Йамы защипало глаза.