Виталий Забирко: Тени сна (сборник)

Плуст снова оскалился, обнажая зубы.

— Я всегда говорил, что у тебя обворожительная улыбка. — Крон вальяжно раскинулся на тюфяке. — Это ты по поводу Лекотия Брана?

Будто не понимая, на что намекает Плуст, он поднял бровь.

— Вообще-то, нет, — проговорил Плуст, наливая себе второй кубок. — Хотя любой посадник на месте Брана не будет лучше. Да и какое нам дело до грызни за власть в Асилоне? Лишь бы они оставались верны

Пату.

— Мы ежегодно недополучаем из Асилона треть налога, — недовольно заметил сенатор.

— Ну и что? — пожал плечами Плуст. — Асилон — страна большая, и усиль мы там царскую власть — кто знает, будем ли мы получать налог вообще.

Крон бросил на него быстрый взгляд.

«Здесь ты прав, — подумал он. — Но не ради налога и интересов Пата писалась эта статья. В Асилоне сейчас каждый пятый умирает голодной смертью, каждый третий идет на мечи, чтобы посадить на трон очередного царя за обещанный кусок хлеба, детская смертность в стране выросла почти на порядок, ширится эпидемия черной хвори… И уж, конечно, эти каждый пятый и каждый третий не из высших слоев общества. Но какое вам дело до них, если вы народ презрительно называете толпой? У вас-то и слова такого в словаре нет…»

— Но не об Асилоне я хотел говорить, — продолжал разглагольствовать Плуст. — По-моему, Гелюций, ты положил руку в пасть сулу. У посадника Люта Конты много влиятельных покровителей в Сенате. Не стоило дуть на угли до окончания подавления смуты в Паралузии.

— Мне лучше знать, стоило или нет! — высокомерно отрезал сенатор. — Какое мне дело до того, что он родственник Кикены? Тем хуже для них обоих! Этот бездарный посадник превысил свои полномочия, присвоив жалованье древорубов и превратив их из вольноотпущенников в рабов. Теперь, благодаря его тупости и жадности, на наших северных границах возник инцидент, грозящий безопасности Пата.

— Преувеличиваешь, Гелюций. Тебе снятся плохие сны? Из Цинтийских болот древорубам не выбраться.

— Я воскурю фимиам богине удачи Потуле, если будет так!

Плуст хитро прищурился и допил второй кубок.

— Ставлю карбского жеребца за свои слова, — сказал он.

— Тысяча звондов против. Когда проиграешь, — сведешь свою клячу на живодерню, а мясо раздашь рабам. Если только она не успеет околеть до прибытия паралузской почты.

Плуст промолчал, только снова оскалился. Он ничего не терял, ставя в заклад карбского жеребца — старого, заезженного одра, доживающего свой век.

Подошла рабыня и поставила на стол блюдо с кирейскими птичками, запеченными на спицах в листьях, и две чаши — с острым соусом по-килонски и с зеленью. Не дожидаясь приглашения, Плуст стащил со спицы одну птичку, обмакнул в соус и откусил сразу половину.

— Удивляюсь, как у тебя их готовят, — проговорил он, отправляя в рот изрядный пучок зелени и запивая вином. — Твоих птичек можно есть с костями.

Крон усмехнулся. Необыкновенная прожорливость Плуста, которая, как ни странно, не шла ему впрок, стала притчей во языцех. По городу даже ходили нецензурные стишки о том, что все съеденное им затем переваривается и усваивается желудками его содержанок. И действительно, все его содержанки были тучными и дородными.

— Сегодня в термах Тагула устраивает после-триумфальное омовение, — сообщил Плуст, принимаясь за следующую птичку. — Будут гетеры, кеприйские музыканты и угощение на две тысячи звондов. Сам Солар согласился сочинить ему хвалебную песнь.

— Говорят, Кикена с Тагулай нашли общий язык? — вяло спросил Крон.

— Не удивительно, — подхватил Плуст. — Консул ищет сильных сторонников, поскольку в последнее время его политика не вызывает у Сената особого удовлетворения. А Тагула — как раз тот, кто ему нужен. Герой,»дважды император, армия его превозносит, но в политике, мягко выражаясь, тугодум. И если Кикена приберет его к своим рукам, то весь Сенат будет плясать под его струны.

Плуст перестал жевать и, наклонившись вперед, доверительно сообщил:

— Между прочим, консул предложил Тагуле в жены свою сестру…

— Непорочную Керту, — хмыкнул Крон. — Она же страшнее твоего карбского жеребца.

— Ошибаешься, сенатор, ошибаешься! — повысил голос Плуст. Он отрицательно помахал перед лицом лоснящейся ладонью. Глаза его так и блестели. — Тиксту!

«Вот это да! — присвистнул Крон. — При незамужней старшей сестре выдать замуж младшую? Плевал на приличия наш консул, когда из-под него выдергивают консульскую подушку!»