Сергей Федин: Фантастические рассказы

— Смотри, смотри на него, несчастный, — жарко зашептал над моим ухом незнакомец. — До полночи осталась ровно одна минута. Одна минута на покаяние. — Он уже кричал в безумном восторге и опьянении.

— Весь мир, как голубиное яйцо в моей ладони, и приговор уже вынесен. Земля уже треснула и… — Он вдруг дернулся, лицо сморщилось паучьей лапой смеха и тут же потухло. Он покачнулся, изо рта его неожиданно вырвались хлопья кровавой пены и, протянув скрюченные судорогой руки к горлу старика (тот даже не пошевелился), он сделал один неверный шаг, дико вскрикнул и упал. Я с ужасом смотрел на его тело. Незнакомец был мертв.

Где-то на площади било двенадцать. Я взглянул на старика. Он тихо улыбнулся, встал и пошел к выходу. У самой двери он обернулся.

— Я подменил стаканы, — медленно проговорил он. — Не будем будить Будду. Ему снится хороший сон.

Дверь захлопнулась.

Я был в шоке. Мысли путались и блуждали в разгоряченной голове. С трудом я дотащился до окна. Сквозь мутное стекло была видна угрюмая черная улица, робко освещаемая тусклым фонарем. На улице шел дождь. Не разбирая дороги, прямо по лужам шел старик с развевающимися седыми волосами в одежде буддийского монаха. Я смотрел на его тающую во тьме одинокую фигурку и солеными от стекающих слез губами повторял:

— Не будем будить Будду. Ему снится хороший сон. Ему снится очень хороший сон.

Поручик Осинин всегда спал крепко. Особенно на рассвете. Особенно после попойки.

Колокольчик у входной двери безжалостно вырвал его из небытия в пять утра, в одно мгновение обрушив пирамиду сновидений. «Проклятье!» — просипел пересохшими губами поручик и повернулся на другой бок, с наслаждением погружаясь в пучину забвения. И тут же колокольчик пронзительно зазвенел снова, отозвавшись в несчастной голове Осинина кошмарным грохотом.

С трудом нашарив под кроватью пустую бутылку, он с остервенением швырнул ее в дверь. Тишина со звоном рассыпалась на тысячу осколков. Но неведомый визитер был до наглости настойчив.

Пришлось вставать. Чертыхаясь и путаясь в полах засаленного халата, поручик поплелся в прихожую.

— Какого дьявола?! — прорычал он в ярости, широко распахивая дверь.

На крыльце никого не было.

Поручик удивленно огляделся. Ни одной живой души, если не считать облезлого черного кота, с напряжением наблюдавшего за кисточкой осининского халата. Сам не зная, почему, поручик внезапно расхохотался.

— А ты-то что не спишь, бродяга? — пожалел он кота и снова засмеялся. — У кошек вроде бы не бывает бессонницы?

И тут он увидел конверт.

Обычный конверт, прямо под ногами. Слегка помятый и пожелтевший от времени. Выкатив мутные с похмелья глаза, поручик некоторое время изумленно таращился на конверт, покрытый затейливыми завитушками. Наконец, очнувшись, он поднял его с земли.

Каллиграфическая вязь на бумаге сложилась в четкую надпись: «Алексею Осинину от тайного советника Д. Р. Осинина». «Этого не может быть!» — стукнуло в голове у поручика. Он слишком хорошо знал, что его овеянный легендами сумасбродный дед погиб ровно за три года до рождения своего единственного внука.

В памяти отчетливо зазвучал чуть грассирующий голос бабушки, урожденной де Грюссон, повествующей длинным зимним вечером засыпающему Леше историю жизни мужа: «А под конец своей странной жизни ваш, Алексис, дед до безумия увлекся азартными играми и, особенно, лотереей. И в один прекрасный день он вдруг заявил, что открыл секрет Удачи. И, действительно, вскоре он неожиданно выиграл десять тысяч золотом. Этих денег ему бы вполне хватило, чтобы погасить долги после экспедиции к желтым людоедам Памира. Но, — голос дрогнул, вместо этого он разорвал счастливый билет в клочья на глазах у онемевшей семьи. — Тот, кто, сидя на шее у дракона, хватает его за хвост, не годится даже в ученики, — сказал он нам загадочно и твердыми шагами удалился в свой кабинет. Через час он отправил с курьером какое-то письмо, а на другой день сошел с ума и покончил с собой.

Вот и все, мон шер. Мой муж вознесся на небо в облаке греха и тайны. Но я верю, что рано или поздно истина откроется. Впрочем, Qui vivra verra [1] Поживем — увидим. (франц.) ».

А вдруг это то самое предсмертное письмо? Сердце поручика оглушительно забилось, а похолодевшие пальцы стали лихорадочно рвать конверт.