Борис Зубков: Самозванец Стамп (сборник)

Прохладная свежая вода взбодрила. Нащупал босой ногой заветный камень, полузатоптанный в мягкую землю.

Пол был насыпной, из свежей влажной земли. Видно, подземелье выкопали сперва почему-то глубже, чем надо, и пол потом снова подняли, подсыпав две-три телеги земли. Все это Игнат сообразил быстро, и картина побега ясно рисовалась перед ним. Каменным острием он подкопает частокол, отделяющий его от зверя… Хотя бы знать, какой там диковинный зверь, какой он породы и масти… Узнает это он лишь тогда, когда от соединенных усилий человека и разъяренного животного рухнет разделяющая их деревянная решетка. Главное, чтобы случилось это к утру, когда стражник откроет дверь подвала. Ринется зверь, почуяв волю, в ожесточенном броске повалит расшатанный частокол, сомнет тюремщика, а вслед за зверем ускользнет Игнат. Воля рядом, темный бор начинается почти у стен пыточной избы…

Игнат вонзил острый камень в земляной пол, обнажая концы частокола. И на каждый удар камня зверь — черный барс, что подарил воеводе заморский гость, — отвечал могучим ударом своего мускулистого тела, расшатывая скрипучие колья.

Человек и барс работали вместе…

…Роет Игнат влажную землю, и уже не могильной сыростью веет от нее, а терпким запахом степного разнотравья. Снятое с потного коня седло брошено на землю одной подушкой для двух голов. Сплетаются вместе, втугую, как ременные узоры седла, странствования Игната и Илейки, горячий Илейкин шепот обжигает ухо:

— Зерцало вселенной — Солнце. Оно душа мира и управитель вселенной, от него все планеты и Земля светлость свою приемлют. Светило посередь мира недвижимо, а Земля — несамосветлый шар, коловращающийся вокруг Солнца…

Был когда-то Илейка военным холопом ратной свиты боярина Шакловитого, да в татарский полон попал. В Каффе на невольничьем рынке продали его туркам, на галеры. Среди галерников кого только не сыскать, научился от них Илейка понимать франков и венецианцев, узнал язык турецкий и свейский, говор черного народа Джубы и Ниамей. Повезло ему — на галеру немецкие корабли напали. Отвезли Илейку в немецкие земли. Долго ли, коротко, оказался в Польше у пана Ястржицкого, волынского каштеляна. Пана страсть одолевала — небесная наука, астрономия. Был Илейка у него в чести. Вместе чужеязычные манускрипты буквица за буквицей разбирали, данцигского астронома Гевелия и космографа Блеу на польский перелагали…

Илейка рисовал на песке круги планетных орбит, хитросложные птоломеевы дифференты, лик Солнца с языками пламени вокруг. Под конский топот уносились к звездам мысли Игната, буйное пламя сторожевых костров красило в багровый цвет картину солнечного лика, охотничьи трофеи казаков напоминали о звериных именах далеких созвездий. Все сплеталось воедино.

Быть может, и тот зверь, что рвется сейчас на волю вместе с Игнатом, имеет на небе звездного двойника…

…Слабее и реже удары каменного заступа. Притомился узник, но понимает — задуманное почти сделано. Ночь темна не на век, воевода!

…Недолгим было знакомство Игната с воеводой Тимофеем Струмилиным, недолгим, да памятным.

Послан был Струмилин в Запороги боярами на посольскую разведку, с дарами и грамотами прибирать на государеву службу казаков, а заодно и беглых людишек высмотреть, кого задобрить, кого и припугнуть.

Не успел воевода к казацким порядкам приглядеться, случилось невиданное чудо. В полдень настала ночь! Словно черная птица взмахнула крылом и закрыла Солнце. Настороженно затих казацкий лагерь. Умолкли птицы, вся природа смутилась. Круглая тень скользила по солнечному лику и пожирала куски света.

Не чуя рези в глазах, смотрел Игнат, как Солнце обращалась в полумесяц, потом в тонкую, все еще светящуюся дужку и как вдруг тень, преступив какую-то невидную грань, полностью объяла Солнце. В тот миг по краю круглой черноты вспыхнул нежный золотистый венец. И вот тогда на потемневшем небе Игнат увидел доселе никем невиданное: рядом с померкнувшим светилом сияла незнаемая людьми звезда. Она была ярче самой светлой звезды в рогах небесного Лося [1] Лось — созвездие Большой Медведицы. . О ней никогда не рассказывал Илейка.

Не шелохнувшись, завороженный, стоял Игнат, постигая и укрепляя в памяти доселе незнаемое… и лишь когда круглая тень стала сползать с солнечного диска, когда исчез нежный золотой венец и померкнул свет невиданной звезды, захлебнувшись в потоке солнечного света, услышал Игнат совсем рядом громкие всхлипывающие рыдания. Около него стоял на коленях государев посол, воевода Струмилин. Простоволосый, в исподней рубахе, бородища заляпана глиной, мутные слезы текут по скуластой личине. Не то молится, не то рыдает пополам с икотой от большого страха — в солнечном затмении привиделся воеводе конец света.