Александр Розов - Сердце Змеи 200 лет спустя

— Ясно, Босс. Мы будем работать над этим.

Шаман дождался, пока террянин положит микрофон, и осторожно заметил.

— Коллега, я читал в одном трактате по психологии, что чрезмерная опека не способствует собранности, а наоборот. Сотрудникам кажется, что раз начальство наблюдает, то оно вытащит их из любой ситуации. А в экспедиции им лучше рассчитывать только на себя.

— Знаю, — коротко ответил Хольм и демонстративно отвернулся от монитора связи, — так правильно?

Октианский капитан раздвинул в стороны глазные стебельки, а затем сдвинул обратно.

— Да. Полагаю, что правильно.

— И поговорим о чем–нибудь другом?

— С удовольствием, — сказал Шаман.

— Могу я задать несколько вопросов по вашей астронавтике? В частности – о серийных кораблях. Ведь твой корабль – это серийная модель?

— Да. И уже старая. Этой серии около… — окт ненадолго задумался, — … около 4 ваших лет. Сейчас идет ширококорпусная серия с улучшенным расположением грузовых терминалов. У нас огромная проблема с транспортным обслуживанием колоний.

Хольм понимающе кивнул.

— Нам это еще предстоит. Футурологи говорят, лет через 15 – 20. А как вы организуете серийное производства таких крупных кораблей? Я имею в виду, материалы, запуски.

— Это как раз просто. Берем обычный планетоид, обращающийся по сильно вытянутой орбите… — Шаман схватил сахарницу, затем передвинул на середину стола кофейную чашечку и обвел ее аккуратным эллипсом из сахарного песка, — …если в этой точке траектории засеять его репликантными нанороботами соответствующего типа, то…

… К моменту возвращения Рами и Нгена, стол в рубке выглядел так, словно на него вывалили содержимое мусорной корзины и задекорировали всеми приправами, которые имелись в корабельном буфете. Трудно было поверить, что это безобразие может толкнуть технологию Терры на четверть века вперед, хотя именно так дело и обстояло.

Пока два капитана увлеченно общались, экспедиция закончила первый этап бурной исследовательской деятельности. Кузов повозки наполовину заполнился контейнерами с образцами местной природы, а участники вымазались с ног до головы всеми видами местной грязи. Когда была достигнута последняя географическая точка маршрута, все дружно решили, что вот теперь–то самое время немножечко подкрепиться.

Экстремальная четверка расположилась на плоской вершине ноздреватого языка застывшей лавы. Тысячелетия назад здесь произошла грандиозная геологическая катастрофа: материковая платформа треснула на протяжении нескольких десятков километров, и на поверхность выплеснулся поток магмы. В этом месте он столкнулся с морской водой, да так и застыл, образовав причудливые нагромождения скал, а по линии трещины сейчас протекала полноводная река, огибающая многочисленные каменные «клыки» и «башни». Здесь, в дельте, богатой минералами и полуразложившейся органикой, бурлила первобытная жизнь в самых невероятных формах.

Можно сказать, что экспедиция находилась на идеальном участке для отбора как геологических, так и биологических материалов. С геологией проблем не было, а вот с биологией получилась мелкая, но досадная неприятность.

— Жопа тралу, — констатировал Толстяк, рассматривая ячейки полиамидной сетки, подвергшейся воздействию местного планктона, — Четвертый сожрали. Последний.

— Будем брать образцы нашим, орлоновым — предложила Айра, — Орлон они не жрут.

— Он короткий и его нельзя забросить метателем, — возразил окт, — придется влезать в это пюре по самые глаза.

Вообще–то, наблюдатель, не обладающий данными спутниковой съемки, никакой реки бы здесь даже не заметил – ландшафт выглядел так, как будто умеренно–заболоченный берег моря изгибается, превращаясь в глубокую трясину, по поверхности которой медленно дрейфовали сюрреалистического вида острова из оплетенных водорослями полусгнивших стволов гигантских хвощей.

— Я полезу, — предложил Фрой, — я тут самый высокий… А ты подстрахуешь.

— Идет, — согласился Толстяк, покачав глазами на стебельках. Кивнул, то есть.

Стрела дожевала порцию пищевого концентрата, хлебнула сиреневой жидкости из прозрачного стаканчика–пакета, хихикнула, в смысле, мигнула яркими зигзагами на брюшке, и ехидно спросила:

— Что, мальчики, хотите размяться после еды?

Фрой задумчиво проглотил остатки жизнерадостно–розового желе из тюбика с надписью «бекон по–австралийски», с тоской посмотрел на окружающий пейзаж и изрек: