Олег Овчинников - Педант

– Ну… – промямлил контактер и беспомощно оглянулся на камеру. – А как вам удобнее?

Люк захлопнулся.

– Идиот! – простонал я, хотя за семь просмотров мог бы и привыкнуть. – Извините, Аркадий Петрович. Почему вы его не смените? Или численность землян тоже лучше до поры не афишировать?

– Я не могу, – ответил профессор. – Видите ли, во всем остальном у нас полный карт-бланш, но этот паренек… – Он поморщился. – Можно сказать, что нам его навязали. На самом деле он не так плох, просто очень волнуется. Слишком высоки ставки. Ну, и потом, коней на переправе, сами знаете…

– Так то коней, – возразил я. – А это, по-моему, пони.

Аркадий Петрович вздохнул и ничего не сказал.

А я повторно пробежал глазами расшифровку послания, поступившего с инопланетного корабля спустя час после провальной попытки контакта. На сей раз пришелец не удостоил нас своим изображением, так что можно сказать, это было аудиописьмо. Короткое, всего в пять строчек.

Оно гласило:

В этом месте пришелец, который до сих пор слушал контактера с молчаливым одобрением, перестал качать головой. Дежурный физиогномист, последние две минуты простоявший с поднятым большим пальцем, медленно опустил руку и нахмурился. «Что-то не так», – пробормотал Герка.

Пришелец не дал контактеру договорить.

Я опустил микрофон к подбородку и повысил голос, перекрывая озабоченный гул в наушниках:

Слава Гомеру, коротышка, хоть и запнувшись дважды, передал мои слова пришельцу. Тот, однако, возразил:

– Так ведь… – не к месту вякнул контактер.

– Молчите, Бога ради! – взмолились наушники голосом профессора.

– Мудрость твоя не имеет границ, о великий! – одновременно заголосил сосед по парте и общежитию. – Да повторяй же! Мудрость твоя не имеет границ…

Я поскреб подбородок, изрядно ощетинившийся за эти безумные сутки. Господи, что бы такое сказать, чтобы не стать тем самым третьим лишним и не разрушить и без того не клеящуюся «беседу». В голове почему-то крутился только глупый вопрос: «Это усы?». И не менее глупый ответ: «Нет, это как раз борода».

В любом случае, было уже поздно.

Люк захлопнулся.

– О, великий! – все же договорил Герка и выматерился.

– А мне эта идея с секретарем сразу не понравилась, – заявил Герасим. – Зачем он, если и так каждое слово пишется всеми возможными способами?

– Вы меня спрашиваете? – пожал плечами профессор. – Думаете, я придумал правило: «все договоренности – в письменном виде»?

Оба замолчали.

– Ну вот что, – взял слово я. – Шутки в сторону. У нас осталось два дня.

– Что вы предлагаете? – спросил Аркадий Петрович.

– Прежде всего, поменять переговорщика.

Профессор устало поморщился.

– Вадим, ну я же уже объяснял…

– А мне плевать, чей он сын, или племянник, или… не знаю. Прошу прощения. В профессиональном плане он ничто. Так что либо мы его меняем, либо я сейчас еду домой, беру Алену и Тимку и выясняю, сколько стоит месячная путевка на Северный полюс.

– Лучше на Южный, – с ухмылкой посоветовал Герка. – Он дальше.

Мы с профессором, не сговариваясь, отмахнулись от него, изобразив на лицах одинаковое: «Ты-то хоть помолчи!».

Аркадий Петрович думал почти три минуты. Потом громко вздохнул и спросил:

– И кого вы предлагаете на его место?

Зато я не размышлял ни секунды. Сегодняшняя бессонная ночь – не в счет.

– Себя.

Герасим возмущенно фыркнул, но не нашелся, что возразить. Только потряс перед моим носом стопкой свежих, теплых еще распечаток и спросил: