Шеррилин Кеньон - Поцелуй ночи

Даже если она не переживет оставшиеся восемь месяцев, существовал шанс, что все-таки переживет. И пока она не будет знать точно, она пообещала себе прожить свою жизнь по возможности нормально.

Она видела, как его охватывает ужас.

— Это не обсуждается, Кассандра. Я поклялся твоей матери, что буду оберегать тебя от Аполлитов, и я это сделаю. Я не позволю им убить и тебя тоже.

Она сжала зубы при напоминании о священной клятве, которую он дал. Она была для него так же священна, как и его офис, и компания.

Она знала все о своем наследии так же хорошо.

Спустя века, из-за своего предка, дела которого привели к проклятью Аполлитов.

Из ревности ее пра-пра-как-там-ее послала солдат убить сына и любовницу бога Аполлона. В отместку греческий бог солнца лишил Аполлитов своей благосклонности.

С тех пор как королева Аполлитов приказала обставить убийство матери и дитя, как деяние какого-то чудовища, Аполлон придал Аполлитам черты зверей: длинные клыки, силу и глаза хищников. Им приходилась питаться кровью друг друга для того, чтобы выжить.

Он лишил их радости дневного света, чтобы взгляд разгневанного бога никогда более не пал на них.

Но самым жутким было то, что он проклял их на жизнь длинной всего лишь в двадцать семь лет — тот же возраст, в котором была его убитая Аполлитами возлюбленная.

Весь день своего двадцатисемилетия Аполлит медленно и болезненно погибал. Подобная смерть была столь ужасной, что большинство совершало ритуальное самоубийство накануне дня рождения, дабы ее избежать.

Единственной надеждой для Аполлита было убить человека и взять в собственное тело его душу. Не было иного способа продлить их короткую жизнь. Но в ту минуту, когда они превращались в Даймонов, они преступали грань и навлекали на себя гнев богов.

И тогда призывались Темные Охотники, чтобы убивать их и освобождать украденные человеческие души, прежде чем те оказывались в ловушке, иссыхали и погибали.

Через восемь коротких месяцев Кассандре исполнится двадцать семь.

Это повергало ее в ужас.

Она была частично человеком и потому могла выходить при свете дня, но ей приходилось полностью укутываться, и она не могла долго находиться при свете, чтобы не сгореть в мучениях.

Дантист подпилил ее длинные клыки, когда ей было десять. Из-за анемии, ее жажда крови удовлетворялась ежемесячными переливаниями.

Ей повезло. Те полу-Апполииты, полу-люди, которых она встречала все эти годы, были скорее ближе к Аполлитам.

И все они умерли в двадцать семь. Все.

Кассандра всегда хваталась за надежду, что в ней было достаточно человеческого, чтобы пережить день рождения.

В конечном счете, она ничего точно не знала и пока не смогла найти тех, кто бы знал больше о ее «состоянии», чем она сама.

Кассандра не хотела умирать. Не сейчас, когда у нее все было впереди. Она хотела того, чего хотели все. Мужа. Семью.

Но больше всего — будущего.

— Может, этот Темный Охотник знает что-то о моей смешанной крови. Может, он…

— Твоя мать впадала в панику при упоминании одного их имени, — сказал отец, поглаживая ее щеку. — Я слишком мало знаю об Аполлитах, но все они ненавидят Темных Охотников. Мама считала их злом, бездушными убийцами, которых ничто не может переубедить.

— Они же не терминаторы, папа.

— Если верить словам твоей мамы, они такие и есть.

Да, это правда. Мама потратила часы, убеждая ее и сестер держаться подальше от трех вещей: Темных охотников, Даймонов, Аполлитов — именно в таком порядке.

— Мама никогда не встречала ни одного из них. Она знала только то, что ей рассказывали родители. И я готова поручиться, что они тоже их не встречали. Кроме того, а что если этот Темный Охотник может стать ключом к тому, чтобы узнать, как продлить мою жизнь?

Хватка на ее руке усилилась.

— А что, если его послали убить тебя, также как и тех Даймонов с Аполлитами, которые убили твою мать? Ты знаешь, что говорится в мифах. Ты умрешь — и проклятье исчезнет.

Секунду она раздумывала над этим.

— А что, если они правы? Что, если моя смерть позволит Аполлитам жить нормально? Может, мне следует умереть.

Его лицо исказилось от ярости. Его взгляд прожег ее, он еще сильнее сжал ее руку.

— Кассандра Элейн Питерс, чтобы я никогда больше не слышал от тебя подобных слов. Ты меня поняла?

Кассандра кивнула, чувствуя вину за то, что послужила причиной скачка его кровяного давления. Это последнее, чего бы она хотела.

— Я знаю, папа. Просто я расстроена.