Яков Кальницкий - Конец Подземного города (с иллюстрациями)

Хомеунги пустил в ход бич. Шерсть летела клочьями, собаки выли и скулили, а сани стояли на месте.

Белый медведь уже пришел в себя, стал на задние лапы, передними затряс, выражая свое возмущение, потом защелкал клыками и зарычал. Хомеунги достал лук, положил на тетиву длинную толстую стрелу и поклонился медведю.

— О мой почтенный старший брат! Прости, что я потревожил твой сон. Собаки во всем виноваты. Но теперь ты пожалуешься старшему хозяину, и он меня строго покарает. Чтобы этого не случилось, я отправлю тебя в Долину счастливой охоты. Еще раз прошу — не сердись…

Жужжа как гигантская оса, стрела вонзилась в левую подмышку медведя; наконечник ее вышел из спины под лопаткой. Смертельно раненый зверь взмахнул лапами, закружился на месте, захрипел и свалился. Из горла струёй хлынула кровь.

Счастливый охотник подставил кружку и до дна выпил липкую дымящуюся соленую жидкость. Он извлек своего бога и обмакнул его голову в кровь.

— Служи мне честно, и ты никогда не будешь в обиде.

Подъезжали сани за санями, и все получали красный напиток, дающий силу и тепло, изгоняющий цингу. Великий шаман Симху-Упач приступил к свежеванию почтенного старшего брата.

Сани образовали полукруг на берегу. Ловко орудуя длинными ножами, мужчины нарезали из снега кирпичи. Женщины осторожно переносили этот хрупкий строительный материал на место будущего иглу. Хомеунги пробил в речном льду лунку и начали класть первый круг в основание нового дома. Сразу с четырех сторон мужчины принялись возводить круглую стену. Женщины поливали водой из лунки, — снег превращался в лед.

Менее чем через час прекрасный иглу — дом для всего племени — был готов. Хорошо, что батюшка-солнце еще дружит с матушкой-снегом!

Утрамбовали ногами снег, покрыли его оленьими шкурами. Посредине из железного листа сделали очаг и разожгли на нем куски тюленьего жира. Все племя разместилось вокруг огня: в первом ряду — детишки, которых раздели догола; во втором ряду — мужчины-охотники, добытчики; в третьем — женщины-хозяйки, кормилицы, а старики и старухи, уже не годные ни к какому труду, примостились у самой стены.

Великий шаман Симху-Упач, бормоча заклинания, наполнил большой закопченный котел медвежатиной и повесил его над огнем. Приятный запах жарящегося мяса разлился по иглу. Доведя свою паству до исступления, Симху-Упач стал раздавать сырое мясо. Мозг, язык и сердце он отдал вождю, почтительно промолвив при этом:

— Пусть мудрость, храбрость и красноречие старшего брата вселятся в тебя, великий Хомеунги.

Затем, по старшинству, получили мясо охотники, потом — подростки и малыши, после них — женщины. Старикам и старухам достались кости, из которых они тщетно пытались высосать мозг.

Острые ножи мелькали у самого носа трапезовавших, отделяя снизу вверх, ломоть за ломтем, захваченное зубами мясо. А снаружи доносился лай и визг собак, оспаривавших друг у друга наиболее лакомые части потрохов.

Не прошло и пяти минут, как от медведя ничего, кроме шкуры, не осталось. В руках шамана белел огромный, полнозубый, с потрескавшимися клыками череп. Служитель культа, выполняя требования ритуала, тщательно обрабатывал его ножом.

В полумраке иглу пятьдесят пар глаз, не мигая, уставились на котел. Хомеунги то и дело подбрасывал в огонь куски тюленьего жира. Уже забулькало сало. Симху-Упач начал свои заклинания:

— Да вселится сила старшего брата в тело каждого, кто съест его мясо! Да не гневается старший брат за то, что псы пожрали его почтенные внутренности. Зато мозг, сердце и язык достались славному вождю Хомеунги-Умка-Наяньги, который не обратит их против чести старшего брата.

Шаман поплевал на правую руку и вытер ее о мех совика, готовясь к распределению жареного мяса. В этот момент снаружи раздался треск, заставивший всех насторожиться. Никто еще не успел сообразить, что произошло, как иглу, надежный дом, только что так прочно и красиво возведенный, рухнул. Люди, барахтаясь, выбирались из снежно-ледяной каши. Это вызвало неожиданную реакцию: первой расхохоталась Ченьги-Ченьги, потом от хохота стала корчиться вся молодежь; веселье передалось и старикам.

— Ээхэоу, чох-чох! — кричала Ченьги-Ченьги. — Наконец-то батюшка-солнце прогонит матушку-снег! Лето, братца-лето упряжка ветра принесла!..

— Выходите на сухое место! — закричал Хомеунги-Умка-Наяньги. — Земля подмерзнет, и мы пойдем дальше на север.

Симху-Упач выбросил из котла снег и лед и стал оделять всех горячим мясом, строго следуя неписаному закону о рангах.