Борис Фрадкин: Денис-водопроводчик

В эти дни на бледном лице Благова более резко обозначились скулы, а глаза запали и в них поминутно вспыхивало нетерпение. Он, уже не таясь, на ходу глотал какие-то таблетки, не успевая запивать их водой, срываясь, кричал на своих именитых коллег. И только к нам, студентам, относился хотя и не очень ласково, но с удивительной терпимостью.

Работы в эти дни всем хватало. Мы, студенты, тарировали датчики, паяли, монтировали приборы, чертили схемы. Особенно много чертили. И только Денис, закончив последнюю ленту, оказался не у дел. Мрачно поглядывая на окружающих, он слонялся по лаборатории, рассматривал схемы, разложенные на столах. Однажды он так увлекся разглядыванием схемы излучающего узла, что не заметил остановившегося рядом Благова.

- Интересуешься, Турчак?

- Интересуюсь...

- Ну и как тебе?

- Чего говорить... - Денис пожал своими широченными плечами, - не будет работать.

- Это как же понять - не будет?

Я незаметно приблизился к Денису, подтолкнул его локтем, чтобы он не лез, куда не следует.

- Ковин! - прикрикнул на меня Аркадий Алексеевич, - не мешай беседе двух ученых мужей. Ну, так я слушаю, Турчак?

- Чего говорить, - Денис шумно выдохнул, - в излучателе появится вода и вся ваша электроника накроется.

Благов уже всем телом повернулся к Денису, молча и сумрачно всматривался в его лицо. Денис сразу заерзал, ему стало не по себе от этого рассматривания. Он что-то еще пробормотал и заспешил вон из лаборатории.

Я догнал его уже на лестнице.

- Какая муха тебя укусила, Денис? - набросился я на него. - Что за воду ты еще придумал? Или у тебя от твоих чисел ум за разум заскочил. Одно слово - "водопроводчик"...

Впервые Денис улыбнулся широко и добродушно. Но при этом он смотрел поверх моей головы и видел что-то недоступное моему пониманию.

Махнув на него рукой, я возвратился в лабораторию.

На следующий день начались так называемые ходовые испытания дефектоскопа. С нашего курса я стал единственным, кого Благов включил в бригаду испытателей, и мне пришлось ради этого пропустить лекции.

Пульт, за который мне предстояло встать вместе с научными сотрудниками кафедры, был огромен. В виде подковы, он занимал всю торцовую стену лабораторного зала. Я оказался почти рядом с Аркадием Алексеевичем, и хотя мне предстояло всего лишь записывать показания температурных датчиков, я чувствовал себя так, словно мне доверили установить контакт с инопланетной цивилизацией.

Я видел, как Благов нажал кнопку, и сразу, подчиняясь приказу автоматики, пришли в движение нити приборов, заметались змейки на экранах осциллографов, замигало многоцветие сигнальных ламп.

Все началось привычно и буднично. Я мог бы заранее сказать, какие результаты мы получим. И тем не менее меня не покидала восторженность, непривычная приподнятость. Я такого еще не переживал. В голову лезли всякие непрошеные мысли. "Сегодняшний эксперимент, - внушал я себе, - твоя стартовая площадка для полета в будущее. В сверкающее будущее! И это неважно, что оно пока скрыто в тумане и ты еще не представляешь, в какой именно области науки проявишь себя. Важно, что ты рожден для этого. Твое участие в сегодняшнем эксперименте - лучшее тому доказательство..."

Если бы такие слова в моем присутствии произнес кто-то другой, они бы рассмешили меня своей напыщенностью, дутым самомнением. А во мне они звучали, как музыка.

Это неважно, что у меня нет конкретной цели, облеченной в страстную мечту. Мне было известно, что многие гениальные ученые уже в ранней юности имели такую цель. Я же походил на путешественника, который отправляется в неведомые края, где он никогда не бывал. Он еще не знает, что увидит там. У него страстное желание - увидеть! И его уже не останавливают ни возможные трудности пути, ни даже смертельные опасности...

Мои непрошеные мысли были прерваны тревожным гудением зуммеров. Казалось, чья-то не видимая, но сильная рука встряхнула весь огромный пульт, и приборы чутко отреагировали на эту встряску: нити непозволительно далеко рванулись по шкалам, на экранах осциллографов каждая змейка распалась на спутанный змеиный пучок.

Впрочем, все это длилось секунду-две. Я даже не успел испугаться, как все вновь успокоилось, пришло в норму.

- Ничего, ничего, - услышал я глуховатый голос Благова, продолжаем.

- Что это было? - шепотом спросил я у стоявшего рядом старшего научного сотрудника. Но он только пожал плечами.

Я увидел, как Аркадий Алексеевич щелкнул переключателем, переводя дефектоскоп на более напряженный режим работы. И в тот же миг снова заметались нити приборов, на этот раз яростно и непримиримо. В глазах у меня прямо-таки зарябило от мигания сигнальных ламп.