Георгий Краснов - Треснутая трубка

— Вон какая, оказывается, сила у этих волшебных зеркал! — восхитилась Лида.

Автоматы-коколи, между тем, с непрерывным жужжаньем носились и в воздухе, и между деревьями, и по земле. Одни рассекали кожу деревьев, отрывали отдельные листья и травинки; другие прорывали на склоне оврага ямочки, зарывались в землю и тут же выскакивали обратно; третьи хватали кусачкообразными ртами даже каши и разгрызали их, как орешки. А один из коколей, сверкая мизерным прожектором, поставленным на месте глаз, принялся с пронзительным визгом кружить вокруг ребят. Круги коколя становились всё уже и уже, и ребята невольно прижались друг к другу — как бы не укусил. Но вот Охапос поднял руку и молниеносным движением нажал на желтую кнопочку, четко видимую на спине коколя, тот сразу же взмыл вверх и ринулся в сторону ракеты. Вслед за ним туда же двинулись и остальные. Из люка навстречу им высунулась лента транспортера. Коколи тут же подцепились к его поперечным ступенькам и один за другим исчезли в люке.

— Ппрщсь с тврщми! — твёрдо сказал Охапос Грише. — Пр и нм сдтьсь в ркту!..

Гриша по очереди крепко пожал всем руки.

— Будь счастлива, Лида… Не обижайся на меня, Саша, — многого не успел рассказать, да и не могу. Спасибо за бинокль, Гена!.. Я очень рад, что познакомился с вами, что вы увидели «Ильвеш левэх». Простите меня, что не открыл вам своей тайны…

Охапос поклонился ребятам и взял Гришу за руку. А Лида, наконец-то поняв, что Гриша сейчас действительно улетит и, может быть, навсегда, с отчаянием схватила его за другую руку.

— Гриша!.. — выкрикнула и замолчала, не зная, что сказать. Потом выпалила первое попавшееся на язык: — Гриша, а что нам сказать о тебе в деревне? А родители?!

— Ребята… — глухо сказал Гриша. — Вы нисколько не переживайте из-за меня! Хорошо? Потому что я… я…

— Нм пр, Оратос! — почти выкрикнул Охапос и потянул Гришу за собой.

— Открой нам секрет «Ильвеш левэх», Гриша! — выкрикнула Лида на бегу, так и не выпуская руку мальчика из своей.

— Хэвел шевли, Лида! Поняла: солнечный луч?! Учёные Синерлипа нашли способ летать на световых лучах, на них и прилетел их корабль!.. Теперь там нашли способ летать быстрее света…

Саша, испугавшийся за Лиду, догнал их уже около ракеты и, услышав Гришины слова, закричал:

— Оратос?! Ты не знаешь, как они делают это?.. Ну, формулу, что ли, освоения света…

— Саша, я бы сказал вам ее… Обязательно сказал бы, если бы знал! Но я не знаю… Вы попросите Охапоса… Слышишь, Охапос, они просят сказать формулу «Ильвеш левэх»!

Охапос, услышав это, остановился. Потом вдруг быстро выхватил из кармана какую-то пластинку, похожую на белый картон, торопливо нацарапал на ней что-то. И сказал, ясно выговаривая и гласные, и согласные звуки (видимо, уже не стал беречь энергию):

— Эта формула не выдаётся другим цивилизациям без особого разрешения Большого Совета созвездия Лебедя. Но… Правда, я не знаю всей формулы, но напишу ее начало. Держите!..

Охапос шатнул на ступеньку лестницы. Гриша последний раз повернулся к ребятам:

— Вы отойдите подальше — к шалашу!.. И знайте, ребята: Охапос — не настоящий синерлипец. Он лишь его отражение! Он лишь его отражение! Материализованное отражение! Поняли? Как и я… вашего товарища Гриши… Прощайте!..

Лестница втянула его вместе с собой в люк, дверь со звоном захлопнулась. Саша, один не потерявший голову от быстрой смены ошеломляющих событий, силой отвёл Лиду с Геной к шалашу. Когда они оглянулись, верхняя антенна на ракете, напоминающая локатор, бешено вращалась. Потом сама ракета прямо на глазах начала расплываться. Вот она стала совсем зыбкой, вот совсем исчезла из виду. Вокруг вроде бы потемнело, и вдруг со дна оврага в ясную синь ударил солнечный луч…

…Петух проорал где-то почти рядом. Гена потёр глаза кулаком, открыл их и увидел, что сквозь узкую щель между досками сверху сочится прямой, как натянутая нить, солнечный луч. Ого, уже утро!..

Гена вспомнил только что увиденное и вздрогнул: оно стояло перед глазами как наяву. Приснится же такое…

Гена перевёл глаза на шкаф — бинокль спокойно лежал на том же месте, куда они с Герой положили его вчера.

Обеспокоенный таким необыкновенно странным и зримым сном, Гена соскользнул с кровати и в одних трусах вышел из сеней во двор. У большого котла, стоявшего в дальнем углу двора, с полотенцем в руках стояла Лида и, не отрываясь, смотрела вверх, в чистую синь неба. Решив напугать ее, Гена начал подкрадываться на цыпачках и вдруг застыл, словно его придержали. Он услышал, как Лида, все так же глядя в небо, прошептала: «Ильвеш левэх»…