Брайан Олдис - Босиком в голове

— Секс — естественный обычный путь утилизации энергии и воспроизводства человеческими организмами самое себя. Он всеобъемлющ и вездесущ словно водород он является одной из главных пружин многомерной и самобытной жизни нашей все что делают люди связано так или иначе с сексом политика веригия искусство театр музыка все это секс. Люди ходят в театры церкви и на стадионы единственно потому что собирающиеся там мужчины и женщины притягивают их зов пола так это называют. То же самое влечение лежит в основе любых коллективных проявлений — революций военных кампаний и тому подобное. Мы привыкли говорить о сострадании интересе и прочем но все это блажь в основе всегда лежит секс. Как видно из сказанного секс одновременно является и причиной механистичности нашего существования ибо коллективные проявления всегда основывают себя на механических реакциях индивидуумов в основе гипноза как можно было уже догадаться лежит все тот же секс чем больше место он занимает в жизни человека тем больше человек похож на машину.

— Замечательно!

Дрожащими руками ко рту торпедную сигару.

— Механистичность является великой силой на ней основана махинация без которой нам не выжить не сохраниться как виду. Что произойдет когда мир напитается Водородом 12? Вся эта чушь все эти астральные тела исчезнут шепот души замолкнет — звучать будут голоса физических тел и только! Ты абсолютно прав! Все мы станем машинами!

Он принялся расхаживать из угла в угол.

— Хорст!!!

Хорст.

— Хорст, сделай милость запри святого в одиночку первое что мы сделаем утром так это устроим ему маленькую проверку посмотрим как у него обстоят дела с чудесами.

Они шли по мрачным каменным коридорам лабиринтам Векселя голос:

— Не знаю что у вас так произошло но на него даже смотреть страшно даже не знаю как я пойду назад.

Запер Чартериса в тюремной камере и поспешил к махине босса.

Чартерно лежал глаза в невидимый потолок припоминая бессмертный тот разговор Джи и его ученики старый лис механистичность убивает секс сам по себе механистичным ни в коей мере не является когда он не пытается прятаться за что-то другое — когда он чист он чист когда он лжет он грязен. Дезинтеграция Лаундрая в излюбленной манере Джи промежду прочим

Ночное видение планета вокруг собственной кости по небу бумажные мятые облака и тусклым нелепым ответом небес — эхо

Полудреме Чартериса анданте коменданта святого де советы пришлись кстати мы нашу Polizei механизируем строевые занятия на плацу уступят место коллективным мастурбациям армию нашу обратим в оргазмную германскую махину что позволит командованию то есть мне их фюреру проводить половые учения все эти маневры и тактичные занятия — это могут понять только военные — nicht wahr?

Босым иду по старому заброшенному кладбищу неподалеку старинная церковь мягкая пыль фонтанчики между пальцами свет тень свет тень их здесь трое на свитках древние руны двое пристально глядя тут же ко мне третий маленький черный книжник мягко ступаю они же коварно заходят со спины двое открываю рот но кричать не могу кричать не могу пока не набираю в легкие побольше воздуха и тогда уже кричу по-настоящему

Рука на плече это герр Лаундрай трясет меня весь в белом с головы до пят. Вихрем по камере мой крик ничуть не стихая.

— Эй ты святой — может заткнешь пасть свою поганую?

— Они только что здесь были. Их трое…

— Всю эту ночь я провел в молитве но вот уже и утро мне придется испытать тебя еще раз.

— Что вам известно о вашей дезинтеграции и аномалиях прошедшей ночи?

— Крепись, святой, настало время испытаний!

Чартерно сбросил с себя зловонное одеяло и заставил себя подняться. Все спали только он и комендант жгли свечи вниз мимо камер серый свет из узких оконцев. Утро. Скрипучая дверца.

От нижних ступеней от голой стены тень проявляясь на глазах.

— Танджерин! Ты призывала свет?

Длинные пальцы — он настоящий.

— Колин, милый ты мой! Я знала, что ты придешь ко мне, — знала! Мне сказали, что по их законам беременным в тюрьме находиться не положено — вот они меня и выставили вон! И оказалось…

— Они нас пригвоздили, Энджи…

— Колин, я так боялась…

— Пока мы здесь мы всего боимся, любовь моя!

Герр Лаундрай сказал решительно:

— Мы очень заняты, мадам. На вашем месте я бы держался подальше отсюда. Радоваться надо тому, что вас освободили, а вы вместо этого рветесь обратно. Смотрите, мы ведь и назад вернуть вас можем. Держитесь подальше отсюда.