Андрей Чертков - Миры Стругацких - Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

Антон поеживался от холода. Низко пролетающие облака… Иней на траве… Вот так оно и выглядит — экстренная зарядка большого звездолета.

— Барон… Я поеду…

— Мой друг, куда?! Нам надо выпить за эту встречу. И потом, отец Кабани говорил, здесь, в местечке Мирза-Чарле, есть харчевня, где подают пиво, лучше которого я не пробовал.

— Была. — Румата кивнул на догорающие развалины «Микки-Мауса».

Барон побагровел. Обернулся к дружинникам:

— Зажигай!

Только сейчас Антон заметил, что тело Казимира обложили досками и облили дурно пахнущей зеленоватой жидкостью. Барон собственноручно поднес поданный ему факел. Взлетело синее пламя.

— Барон, я обязан ехать. Арканару угрожает опасность.

— На Ы! Баронов Пампа не пугают опасности!

— Барон, мне нужно ехать.

— Вам? Мой друг, это нужно вам?!

Через секунду дружина была в седле. Румата просчитывал. Ни одна машина не поднимется при такой напряженности поля. Детекторы работать не будут. Связи нет… Цюрупа примет на борт только одного человека…

— Барон, дружину брать нельзя. Только вы и я. — И взлетел в седло.

— Стойте, стойте, дон Румата! Стойте, дон Пампа! — Высокоученый отец Кабани переваливаясь бежал к ним, нежно прижимая к груди небольшой пузатый бочонок. — А перец? Первосортный перец из Бау?

Румата дал шпоры. Барон на скаку подхватил бочонок и приторочил к поясу.

…Они неслись туманной вымороженной равниной, где еще час назад зеленели сады. Ледяной ветер обжигал. Скрипела под копытами хрупкая, как стекло, трава. Пар валил изо ртов и ноздрей.

А Румата был счастлив. Он вдруг понял, что именно этого ему не хватало все эти годы — хорошего коня, надежных мечей, бешеной скачки, верного друга рядом. И пьянящего предчувствия доброй драки.

29 июля 36 года

14.30

Корабль тенью вырисовывался в тумане, и видно было, что он уже висит на антиграве. Барон прямо из седла бросил тяжелое тело в темнеющий проем люка, и тот немедленно стал закрываться. Антон успел только вцепиться в обледенелую нижнюю кромку, и его поволокло в небо. Дон Пампа стоял атлантом, удерживая дверцу, медленно, но верно опускающуюся. Лицо барона побагровело, на лбу выступили жилы, могучие мышцы вздулись… Антон сжал зубы, выжал себя на руках и бросил в шлюзовую камеру.

— Идите, дон Румата, я…

— Я тебе покажу, дю Валлон хренов.

Один из клинков Антон всадил в узел управления шлюзованием, вторым заклинил внутреннюю дверь. Они успели прокатиться под ней за мгновение до того, как меч сломался.

Тут все было залито кровью, и не верилось, что столько крови может быть в маленькой хрупкой женщине, даже если вскрыть ей горло от уха до уха. Ужасаться было некогда.

— В рубку! — кинул он на бегу.

Дон Пампа ворвался в кабину управления первым и, не раздумывая, послал тяжелый метательный нож в склонившегося над пультом белокурого гиганта. Цюрупа легко взял нож с воздуха. Барон крякнул.

— Барон, остановитесь, Слава, не делай этого! Ты не понимаешь, Стеллу убили.

Лицо Славы окаменело.

— Так вы, сволочи, еще и Стелку?!

Корабль с перегрузкой пошел на взлет. Дон Пампа, хакнув, выволок меч, перерубив какие-то кабели под потолком. Полетели искры. Барон тряхнул головой и двинулся на Славу. Тот был вооружен только ножом, но дон Пампа отлетел в одну сторону, фамильный двуручник в другую. А на панели «Целеуказание» возникли координаты Арканара. Оставалось нажать на ввод. Антон дотянулся до баронского меча и кинулся на Цюрупу. Не так много, выходит, и забыл. Руки сами помнили все. Шуршащий клинок строил перед Антоном стальной занавес. Но метательный нож в руке белокурого викинга превращался в колючий шар, опасный, как ядро моргенштерна. Шар мясокруткой затягивал под себя, бил одновременно сверху, снизу, с флангов. Приходилось растягивать веерную защиту — и она превращалась в рванье. В одну из таких брешей и ударил нож. Перерубил связки запястья и возвратным движением вошел в правый бок. Боль была адовой, пальцы разжались, роняя меч, но Румата хохотал и желал себе лишь большей боли.

…Цюрупа недаром был наблюдателем нового поколения. Клинок, падающий на его беззащитную шею, прошел сквозь пустоту. Потерявший равновесие барон грянулся о пол — похоже, без сознания, а фамильный меч Бау взлетел уже над ним.

Антон рванул застрявший в боку нож — противно скрипнуло по ребру. А потом послал его — мягко, как учили, прямо под стриженый белокурый затылок.

Мотая головой, барон медленно поднялся, грузно опираясь на меч.