Андрей Чертков: Время учеников. Выпуск 3

Все на свете имеет свое начало — и все на свете имеет свой конец. Вот так и Проект «Время учеников» — задуманный в 1991 году, еще до смерти Аркадия Натановича и до того, как обрушился лживый, душный и несправедливый мир, которому братья Стругацкие противостояли всем своим творчеством, он начал реализовываться в бумажной плоти в середине 90-х, когда контуры даже ближайшего грядущего были еще неясны, а завершается уже на рубеже новой эпохи — то ли в последний год предыдущего века и тысячелетия (по мнению одной половины человечества), то ли в первый год следующего века и тысячелетия (по мнению другой). Если оценивать этот рубеж в координатах российской фантастики, то впереди у нас уже даже не время «учеников», а время «учеников учеников». (Правда, многие из героев этого наступающего времени будут, похоже, учениками совсем других учителей; но стоит ли особо переживать по этому поводу?)

Разумеется, все сказанное мной отнюдь не означает, что больше никогда не будет появляться произведений, созданных по мотивам и в продолжение текстов братьев Стругацких, — это означает лишь то, что антологий под общим грифом «Миры братьев Стругацких: Время учеников» более не будет. Таково мое решение как автора идеи, инициатора и составителя всех трех мемориальных антологий, последняя из которых сейчас перед вами, уважаемый читатель. Мы, участники настоящего Проекта, сделали все что могли — и теперь перед нами «кирпич»: анизотропное шоссе, обратной дороги нет.

В отличие от своих комментариев к первому сборнику, я не буду рассказывать здесь о том, как шла работа над последним томом. Скажу лишь, что в чем-то эта работа оказалась гораздо более непростой и неожиданной. Не в смысле технологии и не в смысле творчества, а скорее психологически. Психологически как для меня самого, так и для многих людей, принимавших участие в Проекте.

В отличие от своих комментариев ко второму сборнику, я не буду вдаваться здесь в анализ отобранных мною произведений (среди которых, как вы наверняка отметите, есть и весьма даже спорные), а также в общую композицию книги. Надеюсь только, что внимательный читатель отметит ее отличие от композиции двух предыдущих книг и, может быть, попытается понять поспудные мотивы и логику составителя.

Финал есть финал; все что можно было сказать — уже сказано.

И поэтому я хочу лишь поблагодарить читателей, которые отнеслись к нашему Проекту благосклонно. Но также я хочу поблагодарить и тех читателей, для которых Проект оказался неприемлем в принципе — споря с нами, возражая нам, они, тем не менее, все же прочли эти книги.

Я хочу поблагодарить всех писателей, принявших приглашение участвовать в Проекте, — перечень этих людей вы найдете в конце этого тома. Я хочу поблагодарить всех авторов, приславших нам свои вещи, которые я по тем или иным причинам был вынужден отклонить. Лично я буду только рад, если эти произведения увидят свет где-то еще — в журналах ли, авторских книгах или, наконец, в сети Интернет, где «каждый, право, имеет право…» Хочу лишь извиниться перед теми из них, кому я не сумел ответить лично и отвечаю теперь этими типографскими строчками.

Но прежде всего я безмерно признателен Борису Натановичу Стругацкому, разрешившему всем нам — составителю, авторам, художникам, читателям и критикам — принять участие в этом, не побоюсь этого слова, поистине уникальном литературном эксперименте. Эксперименте, который лично для меня подтвердил то главное, ради чего, собственно, он и задумывался: миры братьев Стругацких по-прежнему дороги людям, для которых «думать — не развлечение, а обязанность», и, можно надеяться, будут дороги еще очень и очень долго — все то время, которое нам предстоит идти вперед по анизотропному шоссе в наше непредсказуемое будущее.

Этого я все-таки не ожидал. Было больно, но не очень, и тем поразительнее оказался вид глянцевой синевато-малиновой кожи с вдавленным в нее рисунком грубых обмоток и верхней части ботинка. На ощупь кожа была горячая и липкая. Повторяю: боль была вполне терпимой, но от одного только прикосновения к опухоли меня начинало мутить. И, чтобы отвлечься, я стал смотреть по сторонам.