Андрей Чертков - Миры Стругацких - Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

Антон взглянул на часы. Было только десять. Трактат отца Нанина полетел в сторону. На экран посыпались данные. То и дело спотыкаясь об ограничения доступа, продираясь сквозь сонную одурь, за два часа он смог подготовить доклад, где, тряхнув стариной, на восьми листах доказывал опасность прямого вмешательства. На оставшихся семи рассматривались четыре альтернативных варианта.

— Не знаю, Тошка, — с сомнением покачала головой Стеллочка, — я передала Александру Васильевичу твой доклад, и он сказал, что это чрезмерно интересно и что он непременно ознакомится. Когда будет время… Только вот Казик уже вылетел…

Антон слепо вернулся в закуток. «Трактат о Серой смуте» кто-то забрал, вместо него обнаружилась солидных размеров тетрадь в черном кожаном переплете.

Это были чьи-то записи — разрозненные и ни о чем.

« Весною — рассвет.

Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу.

Летом — ночь. Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки.

Если один-два светляка тускло мерцают в темноте, все равно это восхитительно. Даже во время дождя — необыкновенно красиво».

Антон перевернул сразу несколько страниц:

« Каким ничтожными…

Какими ничтожными кажутся мне те женщины, которые, не мечтая о лучшем будущем, ревниво блюдут свое будничное семейное счастье. Я хотела бы, чтоб каждая девушка до замужества побывала во дворце и познакомилась с жизнью большого света. Терпеть не могу придирчивых людей, которые злословят по поводу придворных дам. Предположим, нет дыма без огня. Придворная дама не сидит затворницей, она встречается со множеством людей…»

Еще пара страниц:

« То, что заставляет сердце сильнее биться…

Как взволновано твое сердце, когда случается кормить воробьиных птенчиков.

Ехать в экипаже мимо играющих детей. Заметить, что драгоценное зеркало уже слегка потускнело.

Ночью, когда ждешь своего возлюбленного, каждый легкий звук заставляет тебя вздрагивать: шелест дождя или шорох ветра».

« Дон Рэба — общая мишень для насмешек.

Дон Рэба — общая мишень для насмешек. Стоит людям заприметить, что его сопровождает слуга достойного вида, как уж непременно подзовут и спросят:

— Как ты можешь служить такому господину? О чем только ты думаешь?

В доме его все заведено наилучшим порядком: искусные руки наряжают его, и он всегда одет щеголевато, лучше других; цвета подобраны со вкусом. Но люди только посмеиваются:

— Эх, если бы в этот наряд облачить кого-нибудь другого!»

« Если служанка начнет расхваливать человека…

Если служанка начнет расхваливать человека благородного — ах, он такой милый, такой обходительный, — тот сразу упадет в моих глазах. И наоборот, только выиграет, если служанка станет его бранить. Да и к тому же, когда такие люди примутся хвалить, то непременно ввернут какую-нибудь глупость».

И последнее:

«Другим

Ты можешь сказать,

Что это слухи.

Но когда сердце спрашивает,

Как ты ему ответишь?»

Антон молча закрыл тетрадь. «Архив Министерства Охраны, Арканар, — прочитал он, — дневник доны Оканы».

И тогда накатило чувство огромного стыда.

Мы убили ее. «Час назад дона Окана умерла, не выдержав испытания огнем», — сказал дон Рипат.

И никто не задумался, а почему, собственно, испытание огнем? Да, конечно, «ревность», «так принято» и «без пытки нет правды». Простые ответы на сложные вопросы… Упростить — не всегда значит понять. Потому как дон Рэба — не Отелло, а дона Окана — не стыдливая мимоза. И если жертвовать своей пассией, то к этому должны быть серьезные причины. Например, информация — неправдоподобная, но жизненно важная.

Вот, спит благородный дон с простой девкой из народа. Кто его разберет, отчего спит: может, это у них любовь, а может, просто давление в семенниках спускает? Скорее, второе. Особенно если благородный дон — известный на три страны кавалер. А если именованный кавалер наедине с дамой ведет себя как прыщавый девственник?

Тогда рыжая — вовсе не игрушка, а настоящая ценность. То есть потенциальная заложница.

Но такие вещи надлежит знать наверняка. Потому как речь идет о лице, предположительно запродавшем душу диаволу. Слишком велика цена ошибки.