Джеймс Ганн - Слушающие

- Такое бывает, - сказал Макдональд. - В истории полно подобных примеров. Многие программы добились успеха, многие идеи восторжествовали лишь потому, что их спасло от уничтожения стечение обстоятельств, случившееся обычно за минуту до окончательного успеха.

- Но ваша просьба о помощи, - продолжал Томас. - Это очень старый трюк.

- Прошу не забывать, мистер Томас, - заметил Макдональд, - что мы ученые. Более пятидесяти лет мы вели исследования без малейшего успеха и перестали думать - если вообще когда-нибудь думали - о том, что сделаем, если нам повезет. Нам нужна помощь. Вы знаете людей, знаете, как к ним обращаться, что они принимают, а что отвергают, знаете, как они отреагируют на неизвестное. С нашей стороны все логично и естественно.

- Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я в это не верю.

- Поверь ему, Джордж, - сказал Адамс. - Он никогда не лжет.

- Все лгут, - упирался Томас.

- Он прав, Боб, - сказал Макдональд. - Однако вы поверите, мистер Томас, ибо это правда, которую можно проверить и репродуцировать, и когда мы все опубликуем - а мы поступим именно так, - ученые скажут: "Все естественно, все верно, так и должно, быть". Какая мне польза от обмана, который можно легко раскрыть и который разрушил бы нашу Программу вернее, чем все, что вы смогли бы написать?

- Говорят, что если кто-то хочет открутиться от службы в армии, ему нужно жаловаться на боли в позвоночнике или голоса в голове - и то и другое недоказуемо, - заметил Томас.

- Физические науки объективны, и открытие такого калибра будет проверяться не раз и не два... повсюду и каждым.

- А может, вы хотите меня подставить, чтобы именно я завалил вашу Программу?

- А разве я могу сделать такое, Томас?

- Нет, - ответил тот, но, вспомнив о голосах, добавил: Откуда мне знать? Почему именно сейчас, в тот самый момент, когда я приехал, чтобы написать эту статью?

- Не хочу преуменьшать значения вашей задачи, - сказал Макдональд, - однако вы не первый журналист, явившийся сюда, чтобы написать статью. Почти каждую неделю кто-нибудь приезжает к нам. Было бы странно, не появись здесь кто-нибудь через день или два после получения послания. Просто жребий пал на вас.

- Ну, ладно, - сказал Томас. - И что это такое? Как вы его обнаружили?

- Примерно год назад мы начали получать ленты с Большого Уха - записи их текущей радиотелескопйй и взялись за анализ. Сандерс пускал их на компьютер, на наушники и бог знает на что еще, пока однажды ему не показалось, будто он слышит музыку и голоса.

Сначала он решил, что это ему кажется, но компьютер категорически возразил ему. Сандерс сделал все, чти в его силах, чтобы очистить передачу, усилить, убрать шумы и помехи. За эти пятьдесят лет мы придумали для этого много всяких трюков. Музыку стало возможно распознать, а голоса и обрывки высказываний вышли еще лучше. И голоса эти говорили по-английски.

Потом ему пришло в голову, что Большое Ухо приняло какую-то случайную передачу с Земли или отраженную от одной из планет. Однако сеть не была нацелена ни на Землю, ни на другую планету нашей системы, она смотрела в пространство. Он проверил ленты за несколько прошлых лет - они содержали те же самые сигналы, когда Большое Ухо смотрело в определенном направлении.

- И какие же это сигналы? - спросил Томас.

- Ради Бога, Мак, давай послушаем! - взмолился Адамс.

Макдональд нажал одну из кнопок на столе.

"Нужно сказать, - пояснил Макдональд, - что помех было гораздо больше, но для сегодняшнего прослушивания Сандерс вырезал почти все невнятные фрагменты. Отношение шума к звуку составляло примерно пятьдесят к одному, поэтому вы услышите около двух процентов того, что у нас есть.

Звук был монофоничный, хотя шел из двух динамиков, строенных в стену слева и справа. Он не производил такого впечатления, как наушники в аппаратной, но очаровывал, пожалуй, так же, как в первые дни существования радио, когда люди садились у детекторного приемника, чтобы ловить едва слышные передачи.

Звуки были земные, сомнений в этом не было. Музыка, иногда знакомая - увертюра к "Вильгельму Теллю", например. Голоса, говорящие главным образом по-английски, но также по-русски, по-французски, по-итальянски, по-немецки, по-испански. Английский. Музыка. С другой планеты? В этом не было смысла, и все же мы слушали.

Передача очень плохая. Атмосферные помехи и различные случайные вставки порой заглушают то, что передается, а то, что доходит, слишком фрагментарно, иногда понятно, но, как правило, неясно, ничего нет целиком, голоса разные. Настоящее вавилонское смешение языков, понятное ровно настолько, чтобы слушателям казалось, будто все это имеет смысл.