Джеймс Ганн - Слушающие

- Значит, они глупцы.

- Нет, глупцы те, кто не верит, кто не может верить. Может, там никого нет, а если и есть, они никогда не заговорят с нами, да и мы с ними тоже, но наше прослушивание - акт веры, родственный самой жизни. Если бы мы перестали слушать, началось бы умирание и вскоре наступил бы конец света и людей, конец нашей технической цивилизации и даже крестьян и фермеров, потому что жизнь - это вера, посвящение себя чему-то. Смерть и есть отказ от всего.

- Вы видите мир в ином свете, нежели я, - сказал Томас. Мир уже умирает.

- Нет, пока такие люди не сдаются, - возразила Мария.

- Ты переоцениваешь нас, - сказал Макдональд.

- Вовсе нет, - Мария ответила, обращаясь к Томасу. - Мой муж великий человек. Он слушает всем сердцем. Прежде чем покинуть наш остров, вы поймете это и тоже поверите. Я встречала похожих на вас, сомневающихся и желавших все уничтожить, но Робби покорил их, дал им веру и надежду, и они ушли с этой верой.

- Я не собираюсь покоряться, - сказал Томас.

- Вы поняли, что я имею в виду.

- Я понял, что хотел бы иметь рядом кого-то, кто верил бы в меня так, как вы верите в своего мужа.

- Нам пора возвращаться,- напомнил Макдональд. - Я должен вам что-то показать.

Томас попрощался с Марией Макдональд, поблагодарил за гостеприимство и заботу о нем, повернулся и покинул гасиенду. Оказавшись на улице, в темноте, он оглянулся на дом, из окон которого по-прежнему лился теплый свет, и на стоящую в дверях женщину с ребенком на руках.

После захода солнца все обретает иные пропорции: расстояния увеличиваются и предметы как бы меняют свои места.

Когда Макдональд с Томасом ехали по кратеру, в котором был смонтирован радиотелескоп, тот не был уже прежним стерильным блюдцем. Теперь он превратился в тигель, плавящий в своей потаенной глубине звуки небес, перехватывающий звёздную пыль, медленно плывущую с ветром ночи.

Чаша, прежде застывшая на фоне неба в мертвой неподвижности, теперь жила и внимала. Томасу показалось, что он видит, как она с трепетом тянется к молчащей темноте.

"Малое Ухо - так называют эту гигантскую точную машину, самый крупный управляемый радиотелескоп на Земле, в отличие от Большого Уха, кабельной паутины диаметром в пять миль. По ночам пришелец ощущает чары, наводимые ею на людей, думающих, что она послушна их воле. Для этих одержимых она является ухом, их ухом, наделенным сверхъестественным слухом, настороженно повернутым к немым звездам, но слышащим лишь медленное биение сердца вечности".

- Мы унаследовали его от астрономов, - объяснил Макдональд, - когда они поставили радиотелескопы на обратной стороне Луны, а сразу после этого первые сети в пространстве. Наземное оборудование устарело, как ламповые приемники с появлением транзисторных. Его не стали разбирать, а подарили нам вместе с небольшой дотацией на исследования.

- За десятки лет общая сумма достигла астрономической величины, - заметил Томас, пытаясь избавиться от эффекта вечернего гостеприимства и очарования ночи.

- Она растет, - согласился Макдональд, - и мы год за годом боремся за существование. Но есть и положительные стороны. Программу можно сравнить с теплицей по выращиваниго интеллекта, в которой самые многообещающие разумы крепнут в борьбе с огромной, непреходящей, неразрешимой загадкой. Мы получаем молодых ученых и инженеров, обучаем их и отправляем решать задачи, имеющие решения. Программа воспитала многих светил науки.

- Вы пытаетесь представить Программу чем-то вроде последипломного обучения?

- О, нет. Наши предшественники называли это вторичным сырьем или побочной продукцией. Конечной целью - и самой важной для нас - является установление связи с разумными существами иных планет. Я подсказываю вам аргументы, которые помогли бы вам оправдать нас, раз уж вы не можете принять нас такими, какие мы есть.

- А почему я должен вас оправдывать?

- На это вам придется ответить самому.

Наконец они оказались внутри здания. Здесь все тоже было по-другому. Коридоры теперь кипели энергией и сознанием. Зала управления коснулся перст Бога, и в этом мертвом месте вскипела жизнь: огоньки зажигались и гасли, глаза осциллографов светились зеленью пульсирующих линий, на пультах мягко щелкали переключатели, компьютеры попискивали, в проводах бормотал электрический ток.

За пультом сидел Адамс, на голове у него были наушники, и он не сводил глаз со шкал и осциллографов. Когда они вошли, он поднял голову и помахал им рукой. Макдональд вопросительно поднял брови, Адамс ответил пожатием плеч, а потом повесил наушники на шею.