Джеймс Ганн - Внемлющие небесам

– Может, вот здесь что-то и есть…

И опять – первый голос:

– Мало шансов.

Вступил третий голос, забубнил, будто в жестяную банку:

– Мак, случилось непредвиденное… Это касается Марии.

Потом тот же голос произнес:

– Ты не сделаешь этого, Мак… Ведь речь не только о тебе. Обо всей Программе.

И снова – первый, так хорошо знакомый Макдональду голос:

– Чарли, ведь в жизни-то я банкрот. За что бы я ни брался, все обращалось в прах… Кто я? Бездарный лингвист? Паршивый инженер? Я не обладаю соответствующей квалификацией для этой работы, Чарли… Вам нужен кто-то понаходчивей, чтобы продолжать Программу, кто-то, способный к плодотворной деятельности, некто… осененный благодатью.

– Мак, ты устраиваешь чудные приемы.

Роберту показалось, голос принадлежит Олсену.

Еще один голос. Пятый.

– Мак, вера в тебя заменяет мне веру в Бога.

Шестой голос:

– Программа – это ты. Если уйдешь ты, все рассыплется. Это явится началом конца.

И снова до боли знакомый голос:

– Всегда так кажется, однако в делах развивающихся по своим канонам, такие предсказания, как правило, никогда не сбываются. Программа существовала до меня и продолжится после того, как я уйду. Просто она должна быть долговечнее всех нас, потому как мы – всего лишь одно поколение, она же – на века.

Опять голос из консервной банки:

– Она выживет, Мак.

– Я слышал, вы уходите, мистер Макдональд? – проговорил новый голос, принадлежащий, по-видимому, человеку не из круга Макдональда. – Не уходите, мистер Макдональд… Здесь ведь по-настоящему все зависит только от вас.

Голоса наполняли зал, уводя Роберта в прошлое.

Потом все перекрыл голос сегодняшнего Олсена.

– Видишь ли, записывалось все происходящее здесь с момента назначения Мака директором. Кто знает, а вдруг, в каком-нибудь разговоре кто-то случайно выскажет нечто, способное впоследствии оказаться ключом к некоей научной тайне. А мы здесь, как ты понимаешь, располагаем неограниченными возможностями, я имею в виду блок памяти и ассоциаций. Вот это, пожалуй, и означает использовать наш компьютер по назначению. Моя задача, – продолжал Олсен, – заключается в составлении программ, которые должны упорядочить информацию и при вводе запросов в компьютер, сделанных в том или ином контексте, отсеять лишнее – вроде как избавиться от информационного мусора.

– Неужели здесь записано все? – спросил Макдональд. – Все с самого начала?

Старческая рука в коричневых пятнах показала в сторону компьютерных стен.

– Все до единого слова, а впридачу и вся информация, накопленная в нашем мире. Все, написанное когда-либо по теме других миров, о языках, передаче сообщений и криптографии. «Кто знает, – часто говаривал твой отец, – где могут соприкоснуться фантазия и действительность?» Мак питал какое-то особое пристрастие к этим самым «кто знает». Это превратилось у нас в шутку: «Надо бы что-то съесть, – говорит, бывало, кто-нибудь, – кто знает, может, я проголодался». Мак смеялся, а все равно продолжал так говорить. Да, великий был человек. Прости меня, Бобби… то есть, Роберт. Наверняка ты уже сыт по горло всеми моими воспоминаниями о Маке и этим обращением, как звали мы тебя в детстве. Ты взрослый человек – мужчина, да и Мака давно уже нет с нами. А я просто запрограммировал здесь все для тебя, возможно, ты поймешь, каким он был в Программе, и постараешься разобраться, как и что он делал.

Старик уже не казался Макдональду впавшим в детство. Да, он стар, но ум сохранил ясный и быстрый. А этот его кропотливый труд по созданию из океана разрозненных данных единого логического целого должен непременно стать предметом исследований специалистов по информатике.

– Твой отец находился здесь, в этом зале, когда произошел первый серьезный срыв. Это случилось, когда твоя мать пыталась покончить с собой. Тогда он чуть не бросил Программу.

Макдональд сидел неподвижно, целиком поглощенный голосами своего прошлого.

– Можешь слушать, сколько захочется. Когда посчитаешь, что услышал достаточно, нажмешь вот эту кнопку:

Макдональд не заметил, как Олсен ушел. Он вслушивался в отцовский голос:

– Каждый человек должен верить в себя, точнее, в свой разум, дабы вовремя признать свое поражение и оставаться убежденным в собственной правоте, дабы выстоять – назло всем разочарованиям и необратимому, безжалостному ходу времени.

Другой голос, сухой и скептический:

– Эта Программа жива надеждой и верой…