Роберт Сойер - Квантовая ночь

— Ладно, — сказал я. — Значит, эф-зэ. Как насчёт Росса, твоего бывшего? Он уже один раз согласился лечь под пучок. — Конечно, я тут же подумал о своей сестре в Виннипеге, но Росс ведь не будет единственным, кто от этого выиграет; если всё сработает, Хизер и каждый эф-зэ во всём мире обретут полное сознание и совесть.

Викки ещё что-то посчитала, затем, внезапно остановившись, покачала головой.

— Росс почему-то не подходит? — спросил я.

— Нет, не в этом дело. — Я не думал, что такое возможно, но её кожа, по-моему, стала ещё бледнее, чем обычно. Она показала мне экран смартфона.

Я наклонился посмотреть, но математические символы на экране с таким же успехом могли бы быть клинописью.

— Да?

— Думаю, я смогла бы это сделать, — сказала Викки. — Думаю, что смогла бы воспользоваться пучком так, чтобы… пациент, назовём его так, поднялся на следующий квантовый уровень, если…

— Если что?

— Если это его не убьёт. А я подозреваю, что убьёт.

Я беспомощно осел в своём кресле.

— В самом деле?

Викки кивнула.

— При таких энергиях? Дефибриллятор на лбу по сравнению с этим пустяк. В конце концов, мы пытаемся перетащить через порог семь миллиардов человек — для этого нужна масса энергии. Пациент может пережить первый импульс, который поднимет его на один уровень. Но второй? Никаких шансов.

— А нельзя это сделать с двумя разными людьми? Один импульс первому, второй — второму?

— И кто это всё проконтролирует? После первого импульса мы все — ты, я и Кайла — внезапно станем эф-зэ; никому из нас нельзя будет доверить продолжение эксперимента. Когда меняется твоё состояние, твои желания — или то, что заменяет желания эф-зэ — тоже меняются. Нет, единственный способ всё это провернуть — сделать процесс полностью автоматическим: как только ему дан старт, он просто приводится в исполнение. — Она содрогнулась, подумав о двойном смысле этой фразы. Но потом продолжила: — И да, это практически так и есть: это смертный приговор для того, кто лежит под пучком. Попроси Кайлу проверить вычисления; она всё подтвердит, я уверена. То, о чём ты говоришь, выполнить невозможно.

— Но…

— Мне жаль, Джим. Хотя, в глубине души, наверное, нет. — Она снова было зашагала по гостиной, но остановилась, дойдя до дверей с жалюзи, раздвинула две их полоски и посмотрела в образовавшуюся щель на внешний мир. — Вся эта идея — полное безумие.

В общем, я всё испортил.

Конечно, когда Викки в тот день добралась до работы — её время на пучке начиналось часа на два раньше, чем заканчивался рабочий день Кайлы — она рассказала Кайле, что я приставал к ней со своей идеей массового сдвига.

И когда Кайла вернулась домой — она оставила Райан у мамы, чтобы мы могли поговорить наедине — она буквально рвала и метала.

— Ты попросил Викки помочь? — спросила она. Я сидел на диване в гостиной, она стояла передо мной, пригвоздив пылающим взглядом.

— Ну, раз тебе это было неинтересно…

— Я сказала тебе даже не пытаться. Я сказала, что случится с моей дочерью. И ты всё равно продолжил этим заниматься?

— Всего лишь гипотетически.

— Господи, — сказала Кайла. — Господи Иисусе.

— Ты слышала сегодняшние новости? — спросил я. — Снова беспорядки, не только здесь, в Канаде, но и по всей Европе, в Штатах, а теперь ещё и в Азии. А между русскими и американцами дела реально накаляются. Одна из русских субмарин вошла в Гудзонов залив, чёрт побери. Кэрроуэй потребовал, чтобы Путин отступил; Путин же, в свою очередь, заявил, что русские пришли нас освободить. — Я кивнул в сторону телевизора. — «Fox News», который не видит разницы между канадским социализмом и русским коммунизмом, бьёт фонтаном насчёт того, что избрание Ненши — дело рук пятой колонны, пляшущей под дудку Советов — да, они уже называют их Советами! — которые хотят захватить всё к северу от американской границы.

— Мне всё это безразлично, — сказала Кайла.

Я развёл руками.

— Но мы — ты, я, Виктория — можем дестабилизировать эту ситуацию. Мы можем обезвредить психопатов прежде, чем они начнут кидаться атомными бомбами.

— Ты должен уйти, — сказала Кайла.

— Но я лишь хочу наибольшего блага…

— Убирайся, Джим. Собирай свои вещи и убирайся.

— Кайла, прошу тебя. — У меня защипало в глазах. — Я просто…

— Уходи.

Я не помнил, как мы с Кайлой расстались в первый раз — я знал лишь то, что было в тех старых е-мейлах. Но в этот раз я не мог представить, что это воспоминание когда-нибудь изгладится из памяти. Мне было больно, как от моего воображаемого удара ножом в сердце, но боль всё длилась и длилась, словно нож дёргали и поворачивали. Я уже почти хотел снова стать эф-зэ; так привлекательно казалось не иметь настоящих чувств.