Олег Азарьев - В толще льда

– Ошибаешься. Я при исполнении.

– Да ну? А не боишься, что такого исполнителя попрут с места?

Дима философски отвечает, пожимая плечами:

– Конечно, в нашей двинутой жизни все может случиться. Но не сегодня. Говорю же – я тут по делу. От института. Бланки покупал. – Он толкает ногой большую и туго набитую сумку на асфальте подле него. – А уволят меня – только если уйдет моя нынешняя начальница. Она, конечно, орет на меня, но дальше дело не двигается. Прощает.

– Любит, наверное?

– Материнской любовью.

– Ну, я поехал,- говорит Данилов и протягивает Диме руку. – Звони завтра и заезжай. Смотри хоть до упаду. Киноман.

Дима отвечает на рукопожатие и заодно замечает:

– Нет, чтобы взять и подвезти человека с такой тяжестью… А еще друг…

Данилов смотрит на сумку, на Диму, недовольно поджимает губы, смотрит на часы, задумчиво морщит лоб.

– Лады. Подвезу. Тебе куда – в Хранилище или в институтский городок?

– В Хранилище. – Дима резво подхватывает тяжелую сумку.

В аэропорту течет обычная жизнь. Взлетают и садятся самолеты. Одни пассажиры в очередях – проходят посадочный контроль, другие в креслах зала ожидания – ждут свои рейсы.

К службам аэропорта – к грузовому двору – подъезжает автофургон. В кабине двое. Один, водитель, говорит напарнику:

– Вовремя? – И ставит машину на ручной тормоз.

Напарник смотрит на часы.

– Еще минут десять, если не опаздывает.

Водитель глушит двигатель.

– Надеюсь, у них есть грузчики? Неохота таскать тяжести. Нам за это не заплатят.

– Там тяжесть – и вдвоем не поднять. Контейнер какой-то, вроде холодильника. Автопогрузчиком грузить придется.

– Ну ладно, – говорит водитель, потягиваясь. – Сходи – разузнай все.

Напарник выбирается из кабины. Водитель откидывается на спинку кресла, закрывает глаза и бормочет:

– Лишь бы самолет не опоздал. Неохота маяться тут.

Квартира, где живет Наташа Андреева с мужем, впечатляет роскошью отделки и обстановки. Впрочем, роскошь эта аляповатая и довольно безвкусная – новорусская.

Наташа сидит на диване, подобрав ноги и спрятав их под полой атласного халата. Ее темные волосы коротко подстрижены. Челка закрывает лоб. Она красива, но особенно привлекают внимания длинные натуральные ресницы и небольшой рот с мягкими, как бы слегка припухшими губами. В кресле рядом сидит ее мать, полнеющая женщина лет пятидесяти, тщательно ухоженная и хорошо одетая.

– Знаешь, мама, – с горечью говорит Наташа, – я очень жалею, что послушалась тебя. И чем дальше – тем больше жалею. Нет, дура я. Дура! Позарилась на деньги, сладкую житуху. А оказалось, что деньги и на хрен не нужны, когда к мужу, к мужику, который трахает тебя по полному праву, не испытываешь никаких чувств, как проститутка к клиенту. А еще пару лет, и я его просто возненавижу. Если до этого с ним ничего не случится. Знаешь ведь, чем он занимается…

Мать недовольно поджимает губы. От добра добра не ищут. Ну что еще нужно для спокойной и сытой жизни, кроме денег. Всё нынешним вертихвосткам мало. Пожить бы им в другое время. И какая разница, чем он там занимается, из кого там дух вышибает. Главное, что дом – полная чаша.

– Догадываюсь, – говорит она спокойно. – И все таки… Наташа. Разве лучше было бы если бы ты сейчас сидела на засаленном диване в однокомнатной квартире с каким-нибудь пьяницей-мужем, с вопящим ребенком, а то еще и со свекровью.

Наташа качает головой. Хрен ты что-то понимаешь, мамуля. Сытно жрать да сладко спать – не самое большое удовольствие в жизни. В нынешней жизни. Может, раньше и было иначе, так это же было раньше. Что вспоминать?

– Если бы мы с ним любили друг друга… – упрямо возражает Наташа. – Да и мужик не пил бы тогда. А бедность, как известно, не порок.

– Ты сейчас – дура. Я ведь всю жизнь прожила с твоим отцом. И – ничего. А тоже выходила не по любви. А потом привыкла. И ты привыкнешь. Еще пару лет – и привыкнешь. – Мать подалась вперед и – заговорщицки: – А надоест или не сможет… ну, ты понимаешь… всегда можно хорошего парня на стороне найти. Только домой вовремя приходи и думай, что говорить будешь. Особенно своему борову.

– Ты тоже так делала? – интересуется Наташа с любопытством.

– Жизнь – дорога длинная и сложная. Всякое бывает, – уклоняется от прямого ответа мать.

Наташа спускает ноги с дивана, тянется к журнальному столику, на котором стоят початая бутылки вина, два высоких стакана с остатками вина на дне, коробка шоколадных конфет и вазочка с печеньем. Наташа доливает в стаканы вино и берет свой. Отпивает мелкими глотками.