Стивен Барнс - Плоть и серебро

Даже в этом разговоре ничего нет нового. Раз или два в год кто-нибудь воспринимал его присутствие настолько лично, что хотел его размазать по стенке. Он знал, что, если не обращать на женщину внимания, она в конце концов уйдет. Защита дохлой лошади . Рано или поздно рука с кнутом устанет.

Но, быть может, если сейчас он ей даст сдачи, в следующий раз, когда сюда пришлют бергманского хирурга, она оставит беднягу в покое. Тем более что пока он не допьет последнюю чекушку, у него других дел нет.

Он повернул к ней запавшие безразличные глаза.

— Я вам назову одну вещь, с которой я не свыкся, — сказал он бесстрастно. — Это то, что мое умение пропадает зря. В хороший месяц мне выпадает случай помочь трем больным. Трем . По всем своим правам мне следовало бы состоять в штате учреждения вроде этого и лечить столько за день. Но из-за узколобых праведников вроде вас, дорогая моя доктор Хан, я этого не делаю.

Он поднял бутылку и предложил ей.

— Может быть, вам следует это выпить, моя милая. Выпить, чтобы забыть, что сегодня я помог пациенту, для которого вы ничего не могли сделать. Выпить, чтобы забыть, что завтра я мог бы помочь другому пациенту, если бы вы не сделали все, чтобы я не мог остаться. Выпить, чтобы забыть, что вы ставите свои собственные драгоценные предрассудки выше блага ваших пациентов и заставляете меня терять впустую умение, по сравнению с которым ваши лучшие хирургические методы похожи на каменные топоры.

Хан сделала вид, что не видит протянутой ей бутылки.

— У вас все? — спросила она, проталкивая слова сквозь стиснутые зубы.

— Почти. — Марши откинулся на стуле и сделал большой глоток прямо из бутылки. — У вас есть выбор: принять то, что я могу делать, либо использовать меня лишь тогда, когда Медуправление заставляет вас это делать. У меня другой выбор: делать то немногое, что мне позволяют делать, либо все бросить. Я давал Клятву Целителя, и «все бросить» там не предусмотрено. И потому я с этим мирюсь. Как я с этим мирюсь — это совершенно не ваше собачье дело, а поскольку это вы заставляете меня так жить, я предложил бы вам загнать вашу святошескую позицию в вашу же праведную задницу и оставить меня на фиг в покое.

Он усмехнулся:

— Вот теперь у меня все.

Доктор Хан опустила руки и уперлась в стол костяшками пальцев.

— И вы еще смеете говорить о Клятве Целителя! — процедила она. — Я по крайней мере пытаюсь помочь всем, кому нужна помощь. Не то что вы.

Марши поднял на нее глаза:

— Я лечу всех, кого Медуправление мне поручает лечить.

Она кивнула, и лицо ее было лицом прокурора, который вытащил из обвиняемого искомое признание.

— Да, так делаете вы все, верно? — Она выпрямилась, уставив на него обвиняющий перст. — Если бы я позволила использовать себя так, как используют вас, я тоже, наверное, пила бы. — Рот ее скривился в суровой усмешке. — Если уж кто-то должен загнать свою святошескую позицию себе в задницу, то это вы. Мы не глупцы, мы знаем, что происходит.

Она повернулась на каблуках и пошла прочь. Марши смотрел ей вслед, хмурясь и гадая, чего же он не понял. «Мы не глупцы, мы знаем, что происходит». Что это, черт побери, должно означать? Можно бы окликнуть ее и спросить…

Но вместо этого сделал еще один глоток из бутылки, и ласковое виски растворило вопрос, как застрявший в кровотоке тромб. Насколько он мог понять, она была убеждена, что бергманские хирурги получили свои способности путем человеческих жертв или заключения сделки с Сатаной. Так считали некоторые фанатичные секты христианства и ислама.

Он вздохнул и закрыл глаза. Проклятая жизнь — торчать среди людей вроде этой бабы. Этот разговор насчет выбора, да еще слова о том, что он лечит лишь тех, кого ему велит Медуправление…

Он открыл глаза. На той стороне стола стал материализовываться еще один призрак прошлого. Эту тень он мог бы и прогнать, но пусть себе будет. Одно из немногих хороших воспоминаний.

Когда он вспоминал ее теперь, ее улыбка вставала у него перед глазами сквозь сгущающуюся пелену алкоголя.

Особая улыбка, которой он раньше никогда не видел.

Мерри поставила стакан, едва пригубив.

Она оценивающим взглядом смотрела на сидящего напротив мужчину, заинтересованная помимо собственной воли.

— Кое-что получше денег, говорите?

Вечер начался совсем не так хорошо. На самом деле он вырисовывался как долгий, нудный, безнадежный и в результате безденежный.

Она сидела за своим обычным столом у Рэнди, мрачно покачивая бокал с дешевым белым вином из водорослей и гадая, есть ли вообще смысл тут торчать, как сквозь бусинный занавес дверей просунулся этот хуан.