Николай Орехов: Белое пятно на карте

— Двадцать, — быстро сказал Владимир Николаевич. — Вдруг что-либо не пойдет?

— Хорошо, — пожал плечами Бучков, — хотя, я думаю, пойдет все — и у вас, и у нас!

— Может быть, может быть, — задумчиво отозвался Владимир Николаевич, отсчитывая двадцать рассказов из стопки «Макулатура». — Вот, пожалуйста, ровно два десятка!

— Благодарю вас! — ответил Бучков и сунул пачку рукописей в кейс. — Переводчик я вам оставляю, но вы его не особенно афишируйте, а то мало ли чего…

— Непременно, непременно! — энергично закивал Владимир Николаевич. — У нас сигареты таскают, а тут такой прибор… импортный… Только в сейф!

— Разумно, — одобрил пришелец и встал со стула. — Ну что, давайте прощаться? А через годик, когда рассказы кончатся, я вас опять навещу. Договорились?

— Конечно, конечно! Буду ждать, — ответил Владимир Николаевич, крепко пожимая руку гостя. — В любое время, всегда рад!

— Спасибо! — коротко улыбнулся Бучков и взялся за ручку двери. — Всего хорошего, Владимир Николаевич! — произнес он и вышел из комнаты. Его земной коллега выскользнул вслед за ним ровно через две секунды, но длинный коридор был пуст.

— Похоже, и в самом деле пришелец, — вслух подумал Владимир Николаевич. — Бимбоанин… или бимбоанец? Короче, Водолей, — довольно засмеялся он.

Вернувшись, взял оставленный гостем прибор, наугад достал из стопки рассказ, сложил его первую страницу с чистым листком, сунул в машинку и нажал кнопки согласно инструкции. Как и в первый раз, аппарат зашипел, втянул в себя бумагу и выплюнул ее с другой стороны. Владимир Николаевич благоговейно взял лист в руки, поднес к глазам и прочитал первую строку:

«Звездолет величественно удалялся. В алом пламени дюз таял медленный космос…»

000.000.001.010.011.100.101.110.11111111111…

А1-1,01,02,03,04…

ФОН: КАТАРСИС

ГЕРОЙ: ВКЛЮЧЕНИЕ А1-1…

ДЕЙСТВИЕ: ГЕРОЙ + ФОН; МАСКА…

АККОРД: ФРУСТРАЦИЯ АМПЕРСАНД…

АККОРД: АККОРД! акцентуация, эго, альтер-эго, терцио-эго, супер-эго, поли-фон… Побольше эмоций! Развертка гаммы — минор, нормаль, мажор… Амплитуда! Скважность — ноль девять… меандр, тессеракт, идем на синусоиду, плавнее, плавнее… еще плавнее! Включить социум: депрессия, экстравертированностъ, фемаль, жаль, демаль, эмаль… СБОЙ!!! Три такта назад — еще плавнее… интра, пара, шизо, проскочили, коррект, валидность, ложь… стрессируйте на ситуациях!!.. Поехали, запуск, в жизнь его, в жизнь, ребята, толкайте!!.. и на желтое, в пятнах яичницы, небо. Андрей снова прикрыл глаза. Медвяный слитный шорох в ушах разбух, окутал его со всех сторон, растворил в себе. Высоко над ним пробивался, звенел в пряном запахе травы невидимый кузнечик. Солнце ласкало, грело, сухо натягивало кожу на щеках, и прозрачные веки мерцали красноватым полусветом, медленно уплывающим в сторону…

Через пять секунд и тысячу веков Андрей открыл глаза. На мгновенье прихлопнув их ресницами, так что забор над фоном огорода мигнул, отпрыгнул в сторону, а потом послушно вернулся на место, Андрей оперся руками о теплую, подсушенную полуденным солнцем почву и сел.

Нездешний покой царил в его душе.

В десяти метрах впереди копала картошку мать. Андрей прикрылся от солнца ладонью и стал пристально глядеть, как ловко левой рукой она отводит бурую высохшую ботву в сторону, захватив ее ладонью в пучок, как блестящее лезвие лопаты под легким нажимом резинового сапога входит в рыхлую землю и, подрагивая, выворачивается наружу… Р-раз — и белые чистые клубни уже на поверхности, лежат, сияют на коричневой гряде, как птенцы в гнездышке.

Мать обернулась, видно, почувствовала взгляд Андрея, улыбнулась ему, не переставая копать…

А1-2! КОРРЕКЦИЯ: увеличить реалии, усилить темпоралис… выдалось дождливое, как никогда. На душе тоже давно шел дождь. Мелкий, натужно моросящий, надоедливый. На стене привычно и оттого беззвучно тикали ходики. Андрей жил здесь уже почти три дня и практически не выходил из дому. Хозяином этой огромной четырехкомнатной квартиры был отставной адмирал, крепкий еще мужчина. Он временно жил у приболевшей дочки на другом конце города и забежал сюда только один раз. Выпил с Андреем чашку кофе, цепко взглянул на него из-под бровей, пожал руку, буркнул: «Ну, не буду вам надоедать…» — и уехал в порт улаживать очередной аврал.

В доме Андрею пришлась по душе огромная и бессистемная библиотека. Всем остальным пространством квартиры безраздельно владело море. Чьи-то безвестные картины, морские пейзажи с грубыми мазками волн; выплеснутые на житейский берег огромные витые раковины на стеллажах; пряно-соленый запах турецкого трубочного табака; засохшие половинки кокосовых орехов, похожие на мохнатые тыквы; и даже маленькое чучело крокодила, вовсе ни на что не похожее, разве что само на себя…