Жюль Верн - Гектор Сервадак

Вдруг сквозь просвет между туч пробились косые лучи солнца и упали на землю. Сомнения быть не могло: дневное светило, взойдя на западе, садилось на востоке.

— Черт подери, — сказал Сервадак, — любопытно все-таки узнать, что думают обо всем этом в Мостаганеме! Что скажет военный министр, когда телеграф сообщит ему: африканская колония так запуталась в проблемах физических, как никогда еще не запутывалась в общественных?

— Африканскую колонию, всю как есть, посадят в каталажку! — ответил Бен-Зуф.

— И что поведение стран света находится в полном противоречии с правилами воинского устава?

— Отправить страны света в штрафную роту!

— И что в январе месяце солнце бьет мне прямо в лицо?

— Солнце смеет бить офицера! Расстрелять солнце!

И дока же был Бен-Зуф по части военной дисциплины!

Гектор Сервадак и его денщик торопились изо всех сил. Используя ту особую и необычайную легкость, которая стала их неотъемлемым свойством, они неслись быстрее зайца, прыгали легче серны. Они свернули с тропинки, петлявшей по верху скал и только удлинявшей дорогу, и избрали кратчайший путь по прямой: «полет птицы», сказали бы в Старом Свете, «полет пчелы», сказали бы в Новом. Для них не существовало препятствий! Изгородь? Они проносились над ней. Ручей? Они преодолевали его одним прыжком. Купа деревьев? Они перепрыгивали ее с места в стремительном броске. Холм? Да они просто парили над ним! Теперь Бен-Зуф и впрямь мог бы перешагнуть через Монмартрский холм! Сервадак и Бен-Зуф боялись только одного: как бы не удлинить путь по вертикали, стремясь сократить его по горизонтали. Они поистине едва касались земли; при такой беспредельной упругости земля, казалось, служила только трамплином.

Наконец, показались берега Шелиффа; в несколько прыжков Сервадак и его денщик очутились на правом берегу реки.

Но здесь они поневоле остановились: моста больше не было, да и надобность в нем отпала.

— Мост снесен! — воскликнул Сервадак. — Здесь, очевидно, произошло наводнение, чуть ли не второй потоп!

— Подумаешь, невидаль, — проворчал Бен-Зуф.

А между тем были все основания удивляться.

Шелифф исчез. От левого берега не осталось и следа. Правый берег реки, которая еще вчера текла по плодородной равнине, стал берегом моря. На всем необозримом просторе, открывавшемся на западе, мирное течение Шелиффа сменили бурливые волны, и были они не желтыми, а синими, не тихо лепечущими, а грозно ропщущими, словно на месте реки возникло море. Здесь обрывалась суша, которая еще накануне была территорией Мостаганема.

Гектор Сервадак захотел удостовериться, что перед ними действительно море, он прошел вперед по заросшему олеандрами берегу, зачерпнул в горсть воды и попробовал на вкус.

— Соленая! — проговорил он. — За несколько часов море поглотило всю западную часть Алжира.

— Значит, — сказал Бен-Зуф, — это продлится дольше, чем простое наводнение?

— Дело в том, что изменился весь мир, — ответил Сервадак, качая головой. — Такая катастрофа может повлечь за собой неисчислимые последствия! А что сталось с моими товарищами, с моими друзьями?

Никогда еще Бен-Зуф не видел Сервадака столь взволнованным. Он постарался придать своему лицу подобающее обстоятельствам выражение, хотя еще меньше Сервадака догадывался о том, что собственно произошло. Бен-Зуф, возможно, отнесся бы к происходящему с философическим спокойствием, если бы не считал долгом солдата разделять чувства своего капитана.

Новая береговая полоса, очертания которой совпадали с очертаниями бывшего правого берега Шелиффа, слегка закругляясь, тянулась с севера на юг. По-видимому, катастрофа, разразившаяся в этой части Алжира, пощадила берег Шелиффа. Он остался таким же, каким запечатлен на гидрографической карте, причудливо изрезанный, с купами могучих деревьев, с зеленым ковром лужаек. Только это был не берег реки, а берег неведомого моря.

Но глубоко взволнованный Сервадак едва успел отметить те разительные перемены, которые произошли вокруг. Дневное светило, как только оказалось в восточной части горизонта, сразу же скрылось с глаз, точно ядро, пущенное в море. Будь это под тропиками, — 21 сентября или 21 марта, когда солнце пересекает небесный экватор, — то и тогда переход от дня к ночи не совершился бы столь стремительно. День потух без сумерек, а следующий, возможно, наступит без утренней зари… Кромешная тьма мгновенно окутала все: землю, море, небо.