Андрей Столяров - Жаворонок

Подчеркнуто будничным голосом излагает он предложение, выработанное в Москве: Жанна и двое ее соратников завтра же вылетают в столицу; разумеется, под надежной охраной, режим полета уже согласован; далее им предоставят возможность изложить свою точку зрения парламенту Украины. Можете вы убедить парламент в необходимости объединения? «Армия» останется здесь и будет ждать исхода переговоров. Неприкосновенность бойцов «Освободительного похода» оба правительства гарантируют.

Будничность тона подчеркивает, что другого выхода у них нет. И то ли присутствующие тоже согласны с подобным видением проблемы, то ли (мысль эта молнией проносится в мозгу Кармазанова) они знают нечто такое, что полностью обесценивает все его доводы. Результаты переговоров, во всяком случае, неожиданны. После выступления Кармазанова на несколько секунд воцаряется необыкновенная тишина, словно оппонирующая сторона ждет: не добавит ли он к сказанному еще что-нибудь, а затем большая часть командиров поднимается и покидает палатку. Никто с Кармазановым не дискутирует, никто не пытается выжать какую-либо дополнительную информацию, никто не пробует торговаться насчет условий временного перемирия. Его как будто вовсе не слышат. А если слышат, то почему-то не обращают внимания. Впечатление от такого общего равнодушия потрясающее. Даже сдержанный дядя Паша, на чью трезвую голову Кармазанов особо рассчитывал, вопреки ожиданиям не произносит в ответ ни слова – тоже молча встает и покидает палатку. Переговоры заканчиваются, фактически не начавшись. Кармазанов настолько ошеломлен, что даже не пытается что-либо предпринять. Чего угодно ждал он от этой встречи, но только не гнетущего безразличия. В самых худших своих предположениях он не мог этого вообразить. Он растерян, рот его беззвучно открывается и закрывается. Он сейчас походит на курицу, вылезшую из лужи: топорщатся жесткие волосы, костюм, будто мокрый, обвисает тяжелыми складками.

И тут происходит сцена, реальность которой оспаривается многими авторами. Согласно «опросному листу 26» (показания братьев Степано, данные ими следователям прокуратуры), Жанна, в отличие от других, задерживается в штабной палатке, быстро кладет ладони на лацканы пиджака Кармазанова и говорит что-то вроде «завтра все это закончится». Что закончится? – якобы, тупо, не понимая о чем речь, спрашивает Кармазанов. Вообще это все, ответствует ему Жанна. Можешь не волноваться, все будет так, как ты хочешь. Кажется, она впервые называет Кармазанова просто на «ты», а затем поворачивается и тоже исчезает за прорезиненным пологом. И, вероятно, в этот момент Кармазанов догадывается, что она имеет в виду. Во всяком случае, он не слишком удивлен ее предсказанию. Он уже давно – профессиональный политический функционер, и прекрасно знает, что некие странные варианты всегда возможны. По крайней мере, их следует учитывать при анализе. Правда, утром, когда он только вылетал из столицы, ничего подобного еще не проскакивало даже намеками, но за сутки, которые он провел в дороге, ситуация как в Москве, так и в Киеве могла измениться. Теперь допустимы вещи, самые невероятные.

Интересно, что Кармазанов сразу же принимает прогноз Жанны на веру. Все его поведение в тот долгий вечер показывает, что он спокоен и не намерен ни во что вмешиваться. Он ни с кем больше не разговаривает и не пытается никого ни в чем убедить, он не связывается с Москвой и не докладывает никому о печальных результатах переговоров, он даже не спускается в лагерь, откуда тянет музыкой и вкусным дымком костров, а немедленно из штабной палатки возвращается к своему вертолету. Разумеется, зачем ему волноваться? Завтра он и так получит все, за чем прилетел. Настроение у него улучшается – весьма заметно для окружающих, и единственное, чего он боится: вдруг у кого-нибудь от страшного напряжения сдадут нервы. В итоге будет предпринята попытка форсировать речку с той или с другой стороны. Тогда – крах, стрельба, паника, кровавая катавасия. Тогда выкарабкаться из бурлящей каши будет уже нелегко. Поэтому спать он устраивается тоже внутри вертолета; разумеется, не раздеваясь, с автоматом в обнимку, а пилот получает от него строжайший приказ: поднять в воздух машину при первых же признаках суматохи. Рисковать, тем более жизнью, Д. Н. Кармазанов не собирается. И, вероятно, того же одновременно с ним опасается дядя Паша, поскольку посты вдоль реки этой ночью усилены, каждый наряд получает ракетницу и инструктаж по ее использованию, а всем командирам известно, что делать в случае инцидентов: сопротивления не оказывать, не пытаться остановить противника и вообще не шуметь, поднимать по тревоге людей и отходить к границам России. У дяди Паши, как обычно, полный порядок.