Сергей Комаров - Мысль виновного

Но не ожидавший такого напора Спицын вдруг потерял равновесие, и вместо того чтобы попятиться назад и врезаться задом в свой форд, начал заваливаться на спину — туда, где стоял мой брат.

Инерция двух падающих тел швырнула Сережку назад, пронесла почти два метра, словно пушинку, и со страшной силой ударила головой об острый край бампера.

Я вздрогнул. Перед глазами снова потемнело.

Суслик со Спицыным мгновенно прекратили драку и замерли в ужасе, глядя на неподвижное тело ошалевшими глазами.

— Черт! — выразил общую мысль Спицын через несколько безмолвных секунд. — По ходу мы попали.

Немного пришедший в себя Суслик подошел к телу моего брата и трясущимися руками перевернул его на спину. Все лицо Сережки было залито кровью, перемешанной с дорожной пылью и песком.

— Уй, ё-о-о! — протянул Спица.

— Что же мы наделали… — прошептал Суслик. Он весь вмиг побледнел, на выпученных глазах выступили слезы. — Что же мы наделали… Да как же это так, Спиц?

— Да как же это, Суслик?

Да как же это, Господи?..

— Он же не дышит, — застонал Суслик. — Мы убили его. Убили, понимаешь?

— А ну двинься. — Спицын присел рядом с ним на корточки и, достав платок, начал вытирать кровь с Сережкиного лица. — Да не, вроде дышит.

— Жив?! — нервно затрясся Суслик. — Жив? Он точно дышит?

— Да отвали ты! Не мешайся, я ж сказал! — оттолкнул его Спицын.

— Жив? — еще раз спросил Суслик, размазывая по лицу слезы.

Спицын брезгливо откинул испачканный кровью платок, взял Сережку на руки, поднялся и сказал:

— Да жив он, жив! Чё ты паникуешь!.. Ну просто бровь расхреначил, подумаешь, беда…

— Жив?

— Жив!

Жив!!!!!

Никаких слов не хватит, чтобы описать чувства, которые овладели мной в эту секунду. Мне хотелось плакать и смеяться. Мне хотелось взлететь, прыгать танцевать, и одновременно с этим я не мог пошевелиться…

— Обычное сотрясение мозга, — проворчал Спицын. — Но в больницу нельзя. Чего доброго, еще «тяжкие телесные» припаяют… Ко мне поехали. Хата пустует. Денек поваляется, очухается — домой отпустим… Зови Даню.

Даня пришел через минуту. Сосредоточенный, серьезный, деловой. Выслушал Спицына, согласился, что скорую вызывать не надо, помог погрузить Сережку в машину, дождался, пока та уедет, и подозвал к себе Суслика.

— Слушай сюда, — приглушенно сказал он. — Если что, ты ничего не видел, понял. Ты не в курсе, и все. Молчок.

— Да, да, — закивал Суслик. — А Витя как же?.. Вон Макс приперся. Все равно расскажет.

— Витя пускай думает самое худшее, — сощурился Даня. — А с Максом я сам разберусь.

— По-моему, это слишком, Дань, — закачал головой Суслик. — Ты чего?

— Ничего! — злобно сплюнул тот. — Пусть помучается пару дней!

— За что ты так его не любишь? — поразился Суслик.

Данилов вдруг резко остановился и повернулся к нему лицом.

— За то, Андрюх, что Витя был моим лучшим другом, и я на все готов был ради него. А он меня предал!.. Дал пинка под зад, бросил в самый нужный момент, убежал, как только припекло чуток. И я тогда понял, что все это время нах ему не был нужен, и мы для него — дерьмо, пыль под ногами! И самое главное, что, возможно, он прав, но мне от этого не легче!..

Преграды в моей голове рушились одна за другой, притупленные чувства снова возвращались и рвали тело и душу на части. Я даже не заметил, как покинул мысли Суслика и снова оказался в своей комнате. Я лежал на полу, поджав ноги, и задыхался от переизбытка эмоций. А по моим щекам катились слезы — впервые за все это время.

Вот оно как вышло!.. Изувеченный своим отцом Даня нашел спасение в дружбе со мной, а я даже не смог этого понять, не смог оценить, думал, что он просто тянулся к компании, а не ко мне лично. А ведь в детстве мы и вправду были лучшими друзьями. Я все старался избавиться от этих знаний, спрятать их поглубже. Всегда ставил себя выше, считал Данилова недостойным себя. И не просто предал нашу дружбу, а ушел из компании, громко хлопнув дверью, с угрозами и оскорблениями… Как в лицо плюнул… И, конечно, вины Дани тут нет.

Суслик же был не только невиновен, а даже наоборот, вступился за Сережку — не мог смотреть на страдания детей после того, что произошло с ним в детстве, и бросился защищать его от Спицына, который сыграл в этой истории роль случайно упавшего на голову кирпича.

А виноват во всем я…

Да, именно я «виновен в том, что случилось с моим младшим братом!», и именно моя душа теперь принадлежит демону черной комнаты. И это справедливо…