Алексей Лебедев - Рассказы

Я промолчал.

— Ладно, спи, — буркнул Милтон. — Утро вечера мудренее.

На другой день специально приглашенные Дуглас Игл и Хван Чанг встретились у дверей моей палаты, а войдя, застали нас с Синтией воркующими, как голубки.

— Не доверяй этим людям! — тут же заявил шеф. — Они только и думают, как бы воткнуть нам нож в спину.

— Я удивлен не меньше вашего, мистер Игл, — церемонно ответил Чанг. — Но, уверяю вас, мои мысли имеют сейчас совсем иное направление. Думаю, мы можем поговорить как цивилизованные люди, не опускаясь до варварской склоки.

— Хорошо, — буркнул шеф. — Но я требую объяснений, Кен.

— Конечно, — улыбнулся я. — Мы с мисс Дрейк открываем школу.

— Какую еще школу?

— Школу полетов. Для крылатых фурблов.

— Интересная мысль, — заметил Чанг.

— Чушь! — тут же заявил Игл. — Кому это надо?

— Вам, господа. Мы будем готовить вам кадры.

— Извини, Кен, но раньше я как-то обходился без этого.

— Напрасно. Вы думаете, летать — это так просто? Думаете, это умение дается вместе с крыльями? Вовсе нет. Даже птицы учат своих птенцов летать, а у них инстинктов побольше. Мы с Синтией всему научились сами, набивая себе шишки, учась на ошибках. Для этого нужны сильное желание и воля, не говоря уже о времени. А как быть тем, кому их не хватает? Многие крылатые фурблы так и не решаются по-настоящему использовать свои крылья, и те остаются лишь декоративными придатками. Поэтому мы, научившиеся, должны научить других, поделиться опытом, открыть им небо. Ну, и заработать на этом не помешает.

— Я готов инвестировать этот проект, — быстро сказал Чанг.

— Черт побери, почему вы вечно лезете первым? Я тоже готов! — проворчал Игл. — И зачем ты только позвал его, Кен?

— Я за здоровую конкуренцию.

— Спасибо, док, — я пожимал руку доктору Милтону.

— Не за что. Это моя работа.

— Если бы вы не объяснили мне тогда… Ну, про серафима…

— Какого еще серафима? Ты что-то путаешь.

— Ладно, неважно. Спасибо вам большое. Прощайте!

— Будь здоров!

Я вышел из стен больницы и посмотрел в далекое голубое небо с редкими облаками. Потом перевел взгляд пониже.

Меня ждала Синтия.

Лев Ивин сидел перед мертвым экраном видеофона и неторопливо пил чай. Вот уже два часа прошло, как он опустился на Фонтау, а местное начальство никак не могло решить, что с ним делать. Впрочем, сыщик знал, что эти часы ему будут оплачены.

И вот на экране появилась физиономия чиновника, отягощеннного сознанием своей ответственности:

— Господин Ивин! Карантинная служба космопорта уведомляет вас, что ваше транспортное средство, ваш багаж и ваше тело будут стерилизованы…

— В каком смысле?

Чиновник тупо посмотрел на Ивина и закончил фразу:

— … с соблюдением межпланетных норм радиационной и химической безопасности.

Такой оборот событий не был для Ивина большой неожиданностью. Он знал, что жители Фонтау, грубо говоря, помешаны на медицине, а их страх перед болезнями служил пищей для анекдотов. По этой же причине фонтайцы редко покидали свою планету и практически не участвовали в жизни Галактического Содружества.

Еще час ушел на общение с неразговорчивыми роботами-дезинфекторами, а затем Ивин попал под конвой чуть более разговорчивых охранников, вооруженных парализаторами.

В коридоре пахло озоном, вдоль стен висели матовые диски, издающие чуть слышное потрескивание.

— Что это? — спросил сыщик у охранника.

— Генераторы Твибела, — неохотно ответил тот.

— Великий вейрский ученый Твибел открыл излучение, убивающее все болезнетворные формы жизни и безвредное для человека. Генераторы Твибела — гарантия вашей безопасности!

— скороговоркой отрапортовал второй охранник.

Ивин задумчиво кивнул. Его провели в совершенно пустое помещение и оставили одного. Через минуту одна из стен раскрылась, и вошел человек. Ивин безошибочно распознал в нем высокопоставленное лицо. Человек остановился метрах в двух от гостя и поприветствовал его кивком головы.

— Господин Ивин! Я не подхожу к вам ближе и не подаю вам руки — у нас это не принято, имейте в виду.

— Я посетил много планет и научился уважать местные обычаи.

— Это не только обычай, но и санитарная норма, — заметил чиновник. — Прошу садиться.

Он щелкнул пальцами, и два кресла выросли прямо из пола. На Льва Ивина этот трюк не произвел впечатления.

— Вам незачем знать мое имя, звание и должность. Вы можете звать меня Мьор.