Вера Чиркова - Принцип подлости

Похоже, зря я начал их ненавидеть, смешно враждовать с давно вымершим народом.

– Расскажи мне про тируан и зарсин, – прошу мозг, – и еще, почему ты считаешь себя рабом?

– Тируане жили далеко отсюда, зарсины тоже. У каждого была своя страна, окруженная водой. – Бубнит спящий усач.

Надо понимать, это он о материках, расположенных на другом полушарии.

– Зарсины дружили с животными и растениями, и были высокие и красивые. А тируане копали ямы, добывали металлы, и строили механизмы. Они были белесые, маленькие и злые. Потом они решили захватить зарсин и приплыли на больших кораблях. У них было очень сильное оружие, и они хотели воевать с зарсинами. Но зарсины были умны, и поняли, что не смогут победить в войне. Они подарили тируанам хорошие подарки и своих сыновей. Сыновья уплыли в страну тируан, и там работали как рабы. Но ночами изучали чужую науку и отбирали все полезное для своей страны. Так продолжалось много лет. Тируане считали зарсин хорошими рабами, но очень глупыми. И когда однажды в их стране вспыхнула страшная болезнь, они и подумать не могли, что это месть зарсин.

Парень захрипел и смолк, но рассказ тут же продолжил его сосед.

– Зарсины считали, что все тируане вымрут, и они снова станут жить спокойно и счастливо. Однако болезнь вышла из-под контроля. Сначала заболели дети от смешанных браков, потом и сами зарсины. Тогда и был придуман план по спасению нации. На этот остров зарсины привезли механизмы, ученых, строителей и началась колоссальная стройка. Строители сделали тоннель, жилые помещенья и склады, построили замки и дома. Ученые, путем генной инженерии, из местного племени дикарей создали шесть рас. Одна раса после добавления гена ночных хищников получила крылья, другая от древесных обезьянок длинные цепкие руки. Третья – светлую защитную кожу рептилий. Четвертая – от степных грызунов – повышенную активность в теплое время года и пониженную зимой. Пятая – от морских животных перепонки на руках и ногах и особое строение органов дыханья. И, наконец, шестая, уникальная раса, получившая от тех же ночных хищников редкий ментальный дар, а от крупных насекомых способность жить семьями. И все расы получили врожденный иммунитет к болезни. Зарсины постепенно заканчивали работу и уплывали в свою страну, оставались лишь ученые, которые писали главный закон, и учили ему маленьких питомцев. Проверять исполнение закона должна была шестая раса, а чтобы проверять ее, создали меня. Я помню каждую крупную сделку и каждое большое событие в этой стране за последние четыреста девяносто пять лет. Я помню каждого вора, пытавшегося вынести ценности из наших складов. Я помню все, что знали тысячи информаторов, возвращавшихся сюда. Что еще ты хочешь узнать?

– Послушай, Сократ, а как собирались вернуться зарсины, если последний из них умер почти пятьсот лет назад?

– Ты умнее других! – резким голосом заговорил третий донор. – Но я не глупее тебя! Зачем мне выдавать человеку секрет зарсин?

– А зачем ты вообще решил со мной поговорить? – задумчиво тяну я. – Ну, ведь не из простого же любопытства? Значит, ты можешь сам ответить на свой последний вопрос. Я вот еще что хотел тебя спросить, почему зарсины придумали эту проклятую скалу последнего дня? И почему на нее неизбежно попадали самые честные, умные и благородные жители?

– А я еще назвал тебя умным, – издевается резким голосом донора Сократ. – Ты даже такой простой вещи не понял! Когда зарсины вернутся – им не нужны умные и благородные! Им нужны покорные и работящие, попросту рабы. А там, где много благородных и любознательных, неизбежен прогресс, неизбежно развитое общество. Разве такое общество потерпит возвращение хозяев?

Вот он, закон подлости, во всей своей неприкрытой красе! А я еще, дурак, идти сюда не хотел, с разведчиками спорил! Да здесь крушить всех нужно из бластера, и жрецов этих и неведомо где затаившихся зарсин!

– Я не сказал тебе, что меня вырастили, забрав у самого талантливого в ментальном отношении малыша шестой расы? – печально бубнит следующий донор. – И я все четыреста девяносто пять лет совершенствовал и развивал свой дар. Поэтому теперь чувствую твои эмоции так, словно ты прокричал их в ухо моему кормильцу.

– Чему еще ты научился за это время? – мысленно вспоминая самые ядреные словечки из морского лексикона, сухо интересуюсь я.

– Много чему. Например, рассуждать. И, проанализировав инструкции по воспитанию маленьких зарсин, понял, что в том обществе, которое построят они, не нужны будут мои родичи. Вместе со мной. Нет не сразу, а через годы. Может даже через много лет, но мою расу ждет гибель. И я чувствую себя в ответе за них, ведь я самый умный, и самый старый. В каком-то смысле они все мои потомки.