Сэмюэль Гей - Утросклон

Монк поднялся на ватных ногах и пошел как во сне за стариком. И тут он догадался, куда .ведет его Бильбо. Ужас перекосил его лицо: Монк только сейчас осознал, какую тяжкую утрату уготовила ему жизнь. Вместе с Икинекой умерла его любовь, которую он, сам того не зная, носил все эти годы, стали ненужными все слова, какие он приготовился сказать Икинеке. "Вот теперь я пснастоящему одинок, - подумал Монк. - Теперь мы с ней две половинки, две части одного целого, разделенные границей смерти".

И Монк остро почувствовал, что вместе с Икинекой умер он сам. Так бывает, и это мучительно - жить среди живых людей, будучи мертвым...

В комнате Икинеки было сумрачно от черного крепа на зеркале и на лампе. Монк боялся подойти к гробу, где среди цветов и белых кружев спала вечным сном Икинека. Сейчас она была необыкновенно красивой.

Монк сделал неловкий шаг и припал к холодным губам Икинеки. Ему показалось, что он уловил слабое ее дыхание, что вот сейчас она улыбнется в своем таком белом платочке и скажет: "Монк... ты все-таки пришел..." Он долго смотрел на ее лицо, где застыла счастливая улыбка, будто там, в другом мире, где она сейчао пребывала, нашла она то, чего не было у нее на земле...

На следующий день Икинеку похоронили. Фалифан постарался, как мог. На могилу Икинеки он привез большой красно-фиолетовый камень, на котором было высечено имя Икинеки. У его подножия положили венок из живых цветов, а на шероховатой поверхности каменной глыбы навечно застыла маленькая позолоченная ящерица. Легкая, изящная, она жадно вслушивалась в мир. Монк не отрываясь смотрел на эту беззащитную ящерицу и думал о том, что это он погубил Икинеку. "Случай непонятный", - сказал доктор, устанавливая причину смерти." Уже ушли Марталеза, Чиварис, Побито, Бильбо, Грим Вестей. День кончался.

Фалифан тронул друга: - Пойдем, дождь собирается...

Он не дождался Монка и ушел по склону холма.

Ящерка на камне потускнела - это к земле спустились тучи. Зашумел ветер, и на могилу упала первая капля дождя.

XX

Динь-дон! Динь-дон! Пожарный грузовик катит по ночному Ройстону, щедро рассыпая звонкую тревогу по улицам. Но слишком позднее время, позывные беды отскакивают от спящих окон, темных дверей. Слишком крепкий сон в такое время, чтобы выскакивать из теплой постели, бежать к окну, смотреть, где что горит.

Динь-дон! Динь-дон! - гремит пожарный колокол на машине. Десяток заспанных пожарников трясется в кузове. На дне его подпрыгивают багры, лопаты и прочий огненный инвентарь. Двое бойцов придерживают механический насос. Динь-дон! Динь-дон!..

Ройстон - городок небольшой, и когда случается здесь какое-нибудь бедствие, в любом случае, сообравуясь с провинциальными законами, на церковной колокольне бьют в большой колокол. В эту ночь он молчит. Значит, беды нет.

Действительно, какая может быть беда, если загорелся всего-навсего павильон в городском саду. Ветхая фанерная будка с намалеванной гримасой у входа - комната смеха.

Весело, как ящик на костре, трещит крашеная фанера, жарко и светло кругом. Ночная мгла жадно впитывает в себя кровь пожара. Во чреве огня ломается и рушится зло. Уничтожено зеркало - орудие шарлатана. Не известно, где он сам, наверное, сгорел уже.

Теперь спокойно будет в Ройстоне. Спите спокойно, граждане, беды нет.

Грузовик наконец преодолел ночной тревожный путь. Из кузова лениво попрыгали молодцы в медных касках. За десять минут они растащили огонь на десятки слабых костров, залили, засыпали их и, попахивая копченым, уехали восвояси.

Динь-дон! Динь-дон! - дело сделано, Спит усталый и обессиленный за последние дни Монк. Спит и за стеною сна не слышит он ленивый пожарный колоколец. Но это еще не беда - полбеды.

Если б Монк вдруг проснулся, он бы увидел, что в доме напротив зажегся свет. Это несчастье пришло в дом Чивариса.

Пока Чиварис искал башмаки, дверь уже готовы были выломать. Наконец он нащупал в потемках запор на двери и открыл. Его осветили фонариком двое в одинаковых синих плащах.

- Тайная полиция. Ты Чиварис? Собирайся!

Через четверть часа он ехал на заднем сиденье лимузина, зажатый с боков синими плащами.

...Сладко спит Монк последнюю свою спокойную ночь. Завтра узнает он, что сгорела комната смеха и бесследно исчез Лобито. Что ночью арестовали Чивариса. Он без труда поймет связь между этими событиями: уничтожено зеркало, посажен за решетку человек, изготовивший его. А кто об этом знал? Он знал и еще... Аллис. И тогда страшная догадка осенит юношу: ведь он же предатель, шпик! Нет никакого Общества Совершенствования Человека. Тайный агент Аллис ловко дурачил его.