Сергей Лукьяненко - Лабиринт отражений

— Зато я — постоянно, — говорит девушка.

Ложь.

Я могу выйти из виртуальности, и проверить те два десятка контрольных фотографий, что хранятся на компьютере. Посетители бара за последние два месяца, всегда полезно запомнить новые лица.

Но зачем, я и так помню, что никогда не встречал этого лица…

— Я носила другие лица, — девушка словно угадывает мои мысли. — А вы всегда ходите в одном.

— Это дорогое удовольствие, менять образ, — начинаю самоуничижаться. — Лепить себя из Шварцнеггера и Сталлоне — глупо. А нанимать специалиста мне не по карману.

— Глубина сама по себе — дорогая штука.

Девушка называет виртуальность глубиной, и мне это нравится.

В отличие от всего остального поведения.

Пожимаю плечами. Странный разговор.

— Простите, вы ведь — русский? — спрашивает девушка.

Киваю. В виртуальности очень много русских — нигде в мире контроль за машинным временем не поставлен так плохо, как у нас.

— Простите… — девушка покусывает губки, она явно волнуется. — Я, наверное, крайне бестактна, но… как вас зовут?

Я понимаю.

— Не Дмитрий Дибенко. Вас ведь именно это интересует?

Девушка испытующе смотрит мне в лицо, потом кивает. Залпом допивает вино.

— Я не лгу, — мягко говорю я. — Честное слово.

— Верю, — девушка кивает бармену, потом протягивает мне руку. — Надя.

Пожимаю ладонь, представляюсь:

— Леонид.

Вот и познакомились, теперь можно на «ты». Глубина демократична. Излишне вежливый тон здесь — оскорбление.

Девушка откидывает волосы назад, жест естественный и красивый. Протягивает бармену бокал, тот шустро наполняет его вновь. Окидывает взглядом зал.

— Как ты думаешь, а он действительно посещает виртуальность?

— Не знаю. Наверное. Ты журналист, Надя?

— Да, — она секунду колеблется потом достаёт из сумочки визитку, протягивает мне: — Вот…

Визитка полная — не только интернетовский адрес, но и голосовой телефон, имя и фамилия. Надежда Мещерская. Журнал «Деньги». Репортёр. «Виндоус-Хоум» молчит — значит, визитка чистая, это и впрямь только адрес, без всяких сюрпризов. Прячу визитку в карман, киваю:

— Спасибо.

Ответной любезности, увы, не будет. Но Надя на неё и не рассчитывает.

— Странная вещь, эта глубина, — бросает она, отпивая вино. — Вот я сейчас в Москве, ты — где-нибудь в Самаре, тот мальчик — в Пензе…

«Мальчик», похожий на смазливого мексиканца из телесериала, замечает её взгляд и гордо выпячивает подбородок. Да, в наблюдательности Наде не откажешь, он и впрямь русский…

— Вон толпа америкосов, — без малейшей почтительности продолжает Надя, — вон тот чудик — явный японец… видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы… И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации…

— Информация не бывает бессмысленной.

— Да, пожалуй, — Надя бросает на меня быстрый взгляд. — Скажем так — неактуальной информации. И всё это — новая эра мировой технологии?

— А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.

Надя морщится.

— Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать её под старые догмы. Нанотехнология, используемая для имитации выпивки — это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей…

— Ты — «александровка», — догадываюсь я.

— Да! — с лёгким вызовом отвечает Надя.

Александровцы — последователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.

— Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? — спрашиваю я.

— Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его… так ли он всё представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения.

— Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?

Надя пожимает плечами.

Я протягиваю руку, касаюсь её лица.

— Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск тёплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, — неужели тебе не нравится всё это?

— Для этого существует реальность, — она смотрит мне в глаза.

— А часто ли всё это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, — я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, — и всё окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала… и вокруг никого…