Владимир Брагин - Искатель утраченного тысячелетия

Как уверенно и крепко стоял Фаэтон в колеснице!

А потом… Потом кони мчались все быстрей и быстрей. Колесница слишком низко пронеслась над Землей, и все па ней запылало: леса, поля, реки. Фаэтон не удержал коней. Растерялся. Выронил вожжи. А Зевс, спасая Землю, в гневе поразил Фаэтона молнией.

– Нет ли лишнего билета?

– К сожалению, нет!

Солнце заходит.

Иду мимо театрального подъезда с его могучей колоннадой. До начала спектакля еще минут пятнадцать… Случайные реплики, возгласы. Голоса звучат то с улыбкой, то с легким возбуждением. Время идет. Все нетерпеливей взгляды тех, кто ожидает запоздалых друзей и знакомых.

У подъезда тревожно шагали девушки и юноши – непременные посетители всех премьер, смелые театральные «правонарушители» – гроза билетных контролеров. Они самые требовательные и горячие ценители искусства. Тут свои разговоры.

Но слушать некогда, время истекает.

Я поднялся по ступенькам театра.

– Нет ли лишнего билета? – кинулся ко мне молодой человек в белых брюках и пестрой рубашке. Маленькая бородка, блестящие глаза, стремительные движения.

Я поколебался: хотелось иметь спокойных соседей. А этот?!

– Я приехал в командировку, – начал незнакомец, – уезжаю завтра на Колыму. – Он смотрел на меня жалостливыми глазами.

Я сунул руку в карман за пропуском.

Юноша увидел мой жест. Смутился.

– Простите! Я, кажется, напутал… Я аспирант. Моя фамилия Савушкин. Живу в Москве, в общежитии педагогического института. Я, собственно, не о себе, хочу провести на спектакль своего руководителя темы – вот он внизу под деревом ждет меня, видите?

А вокруг нас уже образовался целый кружок жаждущих попасть на спектакль.

Савушкин просительно прижал руку к сердцу. Я смягчился.

– У меня пропуск на три лица, – сказал я Савушкину, – так что и вы, если хотите… Пожалуйста!

– Спасибо, конечно! Сергей Тимофеевич! – Савушкнн сделал пригласительный жест и скромно отошел в сторону.

Неторопливой легкой походкой подошел к нам невысокий худощавый человек. Седые виски, пестрая тюбетейка, просторная бархатная куртка, какие носили художники в конце XIX века. Загорелую шею обрамлял ослепительно белый отложной воротничок.

– С кем имею честь? – поклонился подошедший.

Я назвал себя.

– Ильменев Сергей Тимофеевич. Премного благодарен за любезность.

Я взглянул на часы. Еще рано. Достал сигареты. Предложил Ильменеву.

– Благодарствую. Не курю. Мои живые экспонаты не позволяют. А спички при себе держу. Всегда.

С этими словами Ильменев быстро вынул коробочку и зажег спичку.

– Вот это коробочка! – восхитился я, различив на ней рисунок и надпись: «Наш ответ Чемберлену» – спичечная коробка двадцатых годов! И подумал с душевным волнением: «Какие исторические вихри веяли над тобой, когда держал тебя в руках художник, сын своего века… А минуты горести или радости, когда твой владелец зажигал спичку… Какие руки держали тебя, какие ветры тушили огонек твоей спички?..»

– Я биолог, а по страсти – собиратель-коллекционер, – сказал Ильменев. – Вот вы пригласили меня в театр, а я приглашаю вас к себе в Ухтомск, в свой подвал. Подвал чаяний и великих недоразумений.

– Как вы сказали?

– Повторяю – я собиратель. Там у меня вы столкнетесь не только со спичечными коробочками. Станете свидетелем горестных недоразумений великих умов, их столкновений с обществом, с эпохой, с природой. Вот, например, что вы скажете о Марате?

– Как «что»? Деятель Французской революции.

– Вы еще многого не знаете.

С этими словами Ильменев вытащил из кармана своей бархатной куртки пачку библиотечных карточек, порылся в ней и протянул мне одну:

– Вот, читайте.

На карточке стоял № 38. И я прочел: «Марат, великий деятель Французской революции, знаменитый „Друг народа“, был врачом и физиком. Написал в свое время работу (она получила премию Руанской академии): „Определить степень и условия, при которых можно рассчитывать на электричество при лечении болезней“.

Итак, Марат предвидел, что в будущем появится новое направление в медицине – «электромедицина».

– Любопытно, спору нет, – сказал я. – Приеду непременно.

Ильменев протянул мне карточку с адресом:

– Известите. Я вас встречу.

Раздался звонок, и мы вошли в театр. Отыскали три места в шестом ряду, сели. Партер постепенно заполнялся зрителями.

– Повезло мне! – услышал я оживленный голос. – Понимаешь, друг, ведь всего на три дня в Москву приехал, а мне билеты достали! Быть в Москве – и попасть в такой театр! А в котором часу спектакль кончается? Мне еще на Центральный телеграф поспеть, разговор у меня заказан на двадцать три. Поспею?