Филип Фармер - Многоярусный мир. Том 1. Сборник фантастических произведений

Он подплыл к левому каменистому берегу и начал пробираться вдоль него. Крепко держась за камни (вода здесь казалась бездонной) он завернул за угол и очутился лицом к лицу (буквально; они соприкоснулись) с девушкой.

Она была молоденькой — почти его возраста — и первым возникшим у него впечатлением были два глаза слишком сложной расцветки, голубовато-белые зубы с заостренными клыками, совершенно непохожие на правильность клавиш пианино, считавшихся прекрасными в то время, и рассыпавшаяся по плечам густая шапка темно-каштановых волос. К тому времени, как он прекратил разевать рот и, так как разевая его, пренебрег мыслью вынырнуть из воды, то отключился от внешних впечатлений на миг удушья, до тех пор, пока не почувствовал твердую хватку на своем левом бицепсе, и не оказался возвращенным к камню.

— С-сп-пасибо, — прохрипел он, когда она отплыла на ярд, взбаламутив воду, — Вообще-то мне не положено здесь находиться, — глупо добавил он.

— Мне тоже, полагаю. Я подумала, что вы здесь живете.

— Ух ты, рад слышать. С вашей стороны. Но я — всего лишь нарушитель, парень.

— Я — не парень.

— Это так, фигли-мигли речи, — сказал он, употребив одно из тех глупых выражений, появляющихся у человека, когда он взрослеет, и потом бесследно исчезающих. Она, похоже, совершенно не прореагировала, потому что совершенно серьезно сказала:

— У вас самые прекрасные глаза, какие я когда-либо видела. Они словно сделаны из алюминия. А волосы вьющиеся.

Он не смог толком придумать что ответить, но все ж попробовал. Получилось всего лишь „ну, еще рано“ и они дружно рассмеялись. Она была такой странной, такое непохожей ни на кого. Она говорила спокойно, серьезно, почти без ударений и употребляла совершенно несдержанные идиомы, словно обдумывала чужие мысли и тут же высказывала их, — А также, — сказала она, — у вас замечательные губы. Посинелые. Вам следует выбраться из воды.

— Не могу!

Она с миг подумала, отплыв от него подальше, но затем снова вернувшись на расстояние примерно в ярд:

— Где ваши вещи?

Он показал через узкое горло озеро, которое он оплыл по окружности:

— Ждите меня там, — велела она и вдруг подплыла поближе, настолько близко, что окунув подбородок, смогла заглянуть ему в глаза, — Вы должны ждать меня там.

— О, обязательно, — пообещал он и поплыл к противоположному берегу. Она осталась, держась за камень, смотря ему вслед.

Плавание, усиленное стремление, преодоление дистанции, согрели его и холод с сопровождающей смутной болью уменьшились. Затем он почувствовал укол боли в желудке и подтянул колени, чтобы облегчить ее. Когда он снова попытался вытянуть ноги, то это причинило ему очень сильную боль. Он снова подтянул колени, и боль последовала внутрь, так что о новом распрямлении ног не могло быть и речи. Он еще крепче прижал колени к животу, затем последовала еще более резкая боль. К тому времени он уже сильно нуждался в глотке воздуха. И откинув голову назад, он попытался перевернуться на спину, но при подтянутых коленях все вышло совсем не так, как надо, он наконец вдохнул, что пришлось сделать волей-неволей, но воздух куда-то пропал; он забарахтался вверх, до тех пор, пока растущее давление в его ушах не указало, что вместо этого он плывет ко дну. На него надвинулась чернота, отступила и снова надвинулась; в миг усталости он дал ей навалиться, на мгновение его окружил свет и он втянул в себя одним глотком полные легкие воздуха, а другим — воды и снова его окружила тьма, и на этот раз она осталась…

По-прежнему прекрасный в ее постели, но отуманенный морфием, безмятежный в своем вязком сне, он лежал, а в венах его роились монстры…

В углу комнаты, вполголоса, Сильва разговаривала с Кеогхом. — Ты меня не понимаешь. Ты не понял меня вчера, когда я вскричала при мысли об этой… этой операции. Кеогх, я люблю его, но я — это я. Любить его не значит, что я перестала думать. Любить его значит для меня еще больше, а не меньше. И это означает, что я могу сделать все, что могла и раньше, но только более того, и лучше. Именно поэтому я влюбилась в него. А разве ты никогда не влюблялся, Кеогх?

Он посмотрел на рассыпавшиеся по ее плечам волосы, серьезно взметнувшиеся брови, и сказал:

— Я на эту тему особо не размышлял.

— „Всегда найдется какой-то выход. Все, что ты должен сделать — подумать о нем“. — процитировала она. — Кеогх, я приняла сказанное доктором Рэтберном. После того, как вы вчера ушли, я отправилась в библиотеку и прошлась по некоторым книгам… Они оба правы, Рэтберн и Вебер. И я думала и думала…пытаясь так, как сделал бы дэдди, переворачивая все с ног на голову, искала новый путь мышления. Он не умрет, Кеогх, я собираюсь не позволить ему умереть.