Михаил Пухов - Змей из-под пространства

— А что можете добавить вы, Наташенька? — спросил Пинчук после непродолжительного молчания.

— Ничего. Папа все рассказал точно. Я не присутствовала при первом явлении, но на всех остальных была.

— Ну, голубчик, как вам вся эта казуистика? — поинтересовался Пинчук.

— По-моему, любопытно. А что?

— Я, признаться, разочарован, — сообщил психолог. — Мы с коллегами ожидали более или менее типичного наблюдения НЛО, а здесь…

Он недовольно махнул рукой и заколебался вместе со своим гамаком.

— А что все-таки здесь?

— Пустое, — сказал психолог. — Когда этот Штуб начал рассказывать про подсознательные импульсы, я было обрадовался. Подсознательные процессы очень часто предшествуют объективно-субъективным явлениям. Но, скорее всего, тут имеется другое, более тривиальное объяснение.

Он замолчал. Они лежали в гамаках в комнате для гостей, практически невесомые. Они только что забрались в гамаки, чтобы, наконец, отдохнуть, но вся усталость Гудкова куда-то пропала. Спать совсем не хотелось. Вероятно, из-за кофе. Кофе было выпито много, чудесного бразильского кофе.

— Но ведь этот рассказ, насколько я понял, полностью соответствует докладной, — сказал Гудков. — Докладной записке, которую он составил и передал по инстанции.

— В том-то и дело, голубчик, — вздохнул Пинчук. — Я-то надеялся на другое. Правда, докладную я читал не очень внимательно, только просматривал. Уповал на субъективный фактор. А у него, оказывается, все записано на магнитную пленку!

— Что же здесь плохого?

— Все сразу становится тривиальным, — объяснил Пинчук. — НЛО, который фиксируется радарами! Какой там НЛО! Просто метеоритный рой. Подумаешь, невидаль!..

— Да не похоже на рой, — сказал Гудков.

— А вы, голубчик, откуда знаете? — удивился Пинчук. — Вы же, по-моему, не астроном. Ну, если даже не метеориты, значит, остаток кометы. Да мало ли! Главное — в рассказе этого Штуба просматривается система. А при нормальных объективно-субъективных явлениях никакой системы не отмечается. На мой взгляд, система — признак ненормальности.

— Но точные науки… — попытался возразить Гудков.

— Точные науки, — презрительно произнес Пинчук. — Голубчик! Сплошная казуистика эти точные науки. Давайте-ка лучше спать. Утро вечера мудренее.

— Давайте, — согласился Гудков. — Завтра все станет окончательно ясно. Причем лучше бы встать пораньше. Ведь Штуб говорит, что при появлении этой штуки бывает разброс плюс-минус полчаса.

— Еще и этот разброс, — недовольно пробурчал Пинчук. — Очень оригинальная система. Какой-то плюс-минус…

— А что вам не нравится?

Пинчук шумно заворочался в гамаке.

— Да вы, голубчик, сами прекрасно знаете, что для периодических явлений характерна именно строгая периодичность. Солнце, скажем, встает себе и встает в одно и то же время. Парапсихологические явления, наоборот, свободны от всякой периодичности. А здесь какой-то плюс-минус.

— По-моему, вы не правы, — не согласился Гудков. — Многие астрономические события повторяются, но без явной периодичности. Например, солнечные затмения. Просто в космосе много разных периодических явлений, и они накладываются друг на друга. Происходит суперпозиция, начинаются биения…

— Суперпозиция, биения… — недовольно повторил Пинчук. — И где это вы, голубчик, поднахватались такой казуистики?

— Оно, — с облегчением сказал Штуб.

Пинчук вскочил на ноги, придерживаясь за скобу (опыт — дело великое!), задрал лицо к небу. Гудков тоже посмотрел вверх, однако вставать с полу не стал. Просто чуть откинулся назад для удобства.

Они уже с час сидели втроем в астрономическом отсеке «Астрокупола». Обещанный срок миновал, даже с учетом разброса. Наташа сюда не пошла. «Мне надо в другое место». Волновалась, ломала пальцы и грызла ногти. Волновался и Штуб-старший. Правда, старый гриб не показывал виду, ногтей не грыз. Пинчук был, как и вчера, невозмутим и преисполнен собственной значительности. А Гудкову было просто интересно. Глазеть на них обоих, да и на небо. Его-то брать не собирались, сам напросился. И…

— Вот уже и оно, — повторил смотритель радиомаяка Михаил Кристофорович Штуб торжественно и облегченно.

Все смотрели, куда он показывал. Лицо Пинчука изменилось, перестало походить на лицо детектива. Парадокс — именно в тот момент, когда появился преследуемый. Светлая точка, на которую показывал Штуб, возникла совсем близко — казалось, сразу же за прозрачной крышей астрономического отсека. Она быстро росла.