Михаил Пухов - Змей из-под пространства

— Оно уходит, — сказала Наташа.

Гудков глядел на видеолокаторы. Все, что происходило, фиксировалось на магнитную пленку, но сейчас он видел это своими глазами. Хвостовые сферы исчезали, одна за другой. Но новые не появлялись в голове колеблющейся колонны. Спустя секунду вереница огней стала вдвое короче.

— Оно уходит, — повторила девушка.

Гудков отрицательно мотнул головой. Нет, все было сложнее. Половина огней исчезла, но с остальными ничего уже не происходило. Они, сблизившись до прежней дистанции, продолжали невероятную гонку. И опять он испытал томительное и дразнящее чувство, будто кто-то неведомый заглядывает в него и видит его целиком, все его глубины души, все явное и все потаенное…

Кабину пронзило вспышкой мертвого света. Раздался сухой хлопок. Девушка вскрикнула.

Между ней и боковой стенкой появился небольшой, с кулак, светящийся предмет. Точно такая сфера, как тогда, в космосе. Но теперь она возникла внутри кабины.

Бессильные приблизиться, светящиеся шары пошли на такое, чтобы поближе познакомиться с катером.

Гудков уже не смотрел наружу. Он впервые видел шаровую молнию так близко. Да, она отвечала всем описаниям шаровых молний.

Светящаяся сфера — в космосе с расстояния сотен метров они казались бледными — здесь была ослепительной. Она, как живая, пульсировала и раздувалась. Она и была живой — Гудков знал это. Она дернулась к приборам, прокатилась над пультом, задержалась у клавиатуры управления торпедными аппаратами. Она была уже с полметра в диаметре. От пульта она резко повернула к Гудкову. Он сидел как парализованный. Она парила в метре от его лица, будто разглядывала. Время, казалось, стояло. Сквозь нее просвечивали зеленые огоньки на табло и экраны видеолокаторов. Патом она вдруг отпрыгнула на метр, и чувство, что кто-то заглядывает в душу, стало острее и мучительнее, стало непереносимым. И тут она направилась ко второму креслу, к креслу стрелка. Направилась по дуге, отклонившись к стене кабины.

Чувство, что внутрь устремлен парализующий взгляд анаконды, исчезло. Пронзительно вскрикнула Наташа. Гудков не понял, откуда в его руке появился газовый пистолет. Струя плазмы прошла точно по центру шара, сквозь светящуюся прозрачную оболочку и темную сердцевину, и ударила в стену кабины, не причинив сфере видимого вреда. Но та тут же сжалась рывком вдвое. Продолжала съеживаться, уменьшаться… Превратилась в шарик размером с кулак и исчезла с сухим хлопком.

В воздухе кабины пахло чем-то дразнящим и необычным. На видеоэкранах одна за другой исчезали бледные сферы, но Гудков уже не смотрел на них. Отстегнувшись, он склонился над девушкой. Ее лицо было бледным, безжизненным. Она была в глубоком обмороке. Было непонятно, дышит она или нет.

Скафандр на ней был тесный, в обтяжку. Он сдавливал ей грудь, не давая дышать.

Гудков потянул молнию на ее скафандре. Они были одни в бесконечном космосе. Вереница бледных огней исчезла, а планетка, с которой стартовал катер, затерялась где-то в ночи.

Гудков осторожно потрепал девушку по щеке. Ее глаза открылись большие, синие, как полузабытое небо Земли — и в них уже не было и следа того ужаса, который заставил ее потерять сознание. Она приподнялась в кресле в полумраке кабины, посмотрела вперед. Из курсового иллюминатора светили яркие звезды.

— Современной науке по плечу любые загадки, — произнес Пинчук.

Как и вчера, они все четверо сидели за столом в гостиной «Астрокупола», на прежних местах. Как и вчера, перед ними стояли бутылочки с кофе, центр стола украшало блюдо с арбузообразным томатом, как и вчера, напротив Гудкова сидела Наташа Штуб. Она улыбалась и что-то напевала. Штуб-старший сосредоточенно и мрачно молчал.

Но ситуация, разумеется, изменилась коренным образом. И даже Пинчук уже не разыгрывал из себя детектива, хотя и не перестал важничать.

— Любые загадки, — повторил Пинчук. — Жаль, конечно, что находятся люди, — он выразительно посмотрел на Гудкова, — которым ничего не стоит, руководствуясь лишь спортивным азартом и собственным нездоровым любопытством, сорвать тщательно запланированный эксперимент. Но ничего, подождем еще четыре дня. Только на этот раз кое-кого неплохо бы запрятать в изолятор. Подождем, пока явление повторится.

Да, это, в частности, изменилось тоже: вчера Гудков сидел как бы в тени, сегодня он был в центре внимания. Никто уже не смотрел на него как на извозчика.

— Во-первых, я не уверен, что оно повторится, — сказал Гудков. — Во-вторых…