Михаил Пухов - Змей из-под пространства

— Да, Наташа, — мягко сказал Гудков. — Сейчас полетим.

— Только не надо стрелять, — тихо попросила она.

Его руки работали сами, будто манипуляторы с автономным управлением. Катер резко втянул шасси и повис в метре над поверхностью планетки. Падать с этой высоты он будет десять секунд и врежется в камни со скоростью один километр в час — на необычном для себя языке сообщило табло. Сумасшедшая скорость, почти как у торопящейся черепахи. Но катер не успеет упасть, никто ему не позволит…

Плотная плазменная струя обожгла камень под днищем катера и, отразившись, хлестнула его вдогонку. Он взмыл в небо, сворачивая к цели. До нее было 10 километров, но цель стала уже другой.

Все было так, как рассказывал Штуб.

Они быстро приближались к бледному огню в небе, горевшему мерцающим мертвым светом, а он на глазах деформировался. Терял сферическую форму, удлинялся, на какое-то мгновение стал похожим на дирижабль, но продолжал расти, превращаясь в толстую длинную колбасу. Она светилась тем же мерцающим светом, удлинялась и извивалась — Гудков это видел. Она была бесплотной — он это чувствовал. Она была живой — он это знал.

Она играла: причудливо изгибалась и при этом пульсировала. Ее свечение разгоралось, тускнело и опять разгоралось. Сквозь нее просвечивали звезды. Она укорачивалась и удлинялась — иногда вдруг становилась короче на сотню метров, и тут же вновь возвращалась в прежние габариты. И все время то уменьшалась, то увеличивалась в диаметре — словно кольцевые волны мертвого света бежали по ее цилиндрической поверхности. А внутри, как спинная струна, извивалась длинная непрозрачная сердцевина.

Она действительно напоминала колоссальную медицинскую пиявку или дождевого червя-выползка.

— Так будет долго, — шепнула девушка. — Но не надо стрелять, спугнете…

Подчиняясь команде Гудкова, катер затормозил неподалеку от одного из концов играющего чудовища. Казалось, оно заметило катер — изогнулось дугой, сложившись почти пополам, и на мгновение замерло, как бы прицеливаясь. И Гудкову вдруг показалось, что кто-то огромный и бестелесный заглядывает прямо в него, читает его мысли. В том числе ту, еще не оформившуюся, которую диктовали пальцы, нащупавшие клавиши управления ближним огнем…

По бесплотному телу монстра прошла судорожная волна мертвого света. В нескольких местах оно начало быстро сужаться, и мигом позже распалось на десяток отдельных бледных огней, таких же светящихся сфер, как та, которая появилась первой. В следующее мгновение трехсотметровая вереница двинулась прочь, стремительно набирая скорость.

Послушный руке Гудкова, катер пошел вдогонку.

Спина ощутила кресло — перегрузка полторы единицы. Катер, набрав уже нормальную скорость, сел на хвост уходящей веренице бледных огней. Но она перемещалась не так, как метеориты или искусственные космические объекты. Бледные огни стояли на месте, покачиваясь из стороны в сторону, будто связанные невидимым тросом, а вдоль вереницы, от головы к хвосту, бежали незримые волны. Передние шары росли, задние уменьшались. Шла как бы перекачка пульсирующею сияния от задних огней к передним, а потом, в какой-то неуловимый миг, последний шар исчезал, в голове колеблющейся колонны появлялась новая сфера, и тут же цикл повторялся. За счет этот весь их строй стремительно перемещался, хотя в каждый момент времени все сферы стояли на месте, лишь покачивались из стороны в сторону. Казалось, бледные сферические огни один за другим мгновенно переносятся из хвоста колонны в ее голову…

— Не надо стрелять, — тихо повторила Наташа.

Астероид остался далеко за кормой. Насколько далеко, трудно было сказать, но это неважно. Никуда не денется эта планетка. Приборы найдут дорогу назад…

Время от времени Гудков чувствовал, как кто-то в него заглядывает. Смотрит в него откуда-то извне и все видит — все, что в нем происходит. Все его мысли и чувства. И так же смотрит в нее, в Наташу.

А мысли были такие. То, что он видит — лишь часть какого-то целого, которое он не в силах охватить своим убогим трехмерным зрением. Часть чего-то неизмеримого.

Звезды плясали в экранах. Ускорения наваливались поочередно с разных сторон. Катер шел сзади и немного сбоку, исправно держа стометровую дистанцию. А вереница бледных огней извивалась в видеолокаторах, бессильная уйти дальше.

И вдруг пляска звезд в экранах прекратилась. Шары остановились без видимого усилия, весь их ряд сразу. Двигатели притихли, тут же включились на торможение, но катер по инерции проскочил вперед на несколько километров. Гудков просто не успел среагировать на остановку бледных огней. И тут же оказалось, что возвращаться не надо. Огни возобновили гонку, но теперь катер Гудкова ее возглавлял. Из преследователя он превратился в преследуемого, но это длилось недолго.