Ю. Попков: Искатель. 1963. Выпуск №3

Капитан Куницын по гнущейся под его крупным, веским телом железной лесенке влезает в кабину «МИГа». Техник Решетников, молчаливый, серьезный парень, хозяин машины на земле, заботливо придерживает лесенку обожженными морозом руками.

Наконец Куницын втискивает себя в кабинку, занимает привычное положение. Парашют, спасательная лодка — все на месте. Решетников вытаскивает чеку катапульты, захлопывает колпак. Теперь летчик отрезан от земного мира, он в своей искусственной атмосфере, среди многочисленных приборов.

Зари нет, на востоке густится тьма, рассвет словно растворен в воздухе, в каждой частице, он медлителен и вял. Холодно поблескивают округлые фюзеляжи, утыканные заклепками.

Куницын надвигает плотнее шлемофон, укрепляет на шее ларинги. Теперь, как бы далеко ни забрался, он связан с аэродромом невидимой и надежной нитью.

— Залив-пять, я тридцать первый, разрешите запуск.

— Тридцать первый, запуск разрешаю!

Первая вспышка двигателя, резкая, как выстрел. Рев. Нарастающий, оглушительный. Летчик пробегает взглядом панель. Несколько секунд на читку приборов. Гидросистема? Порядок. Обороты? Радиокомпас? Слышимость?

Куницын поднимает руки, скрещивает, разводит вправо и влево. Из-под колес «МИГа» убирают колодки.

— Залив-пять, я тридцать первый, разрешите выруливать!

Выруливание. «Вам взлет!» — вот отпущены тормоза, резкое движение-бросок, все убыстряющийся бег взлетной полосы, и вот уже мелькнул внизу фургон с радиолокационной антенной…

День начинается как надо — Иван чувствует себя в хорошей форме, движения рук точны, расчетливы, машина отвечает послушно, полный контакт.

— Я тридцать первый, я тридцать первый, взлет произвел! Задание?

В шлемофоне сквозь атмосферный треск звучит голос дежурного с командного пункта.

— Тридцать первый, я Ястреб, выходите на перехват «противника», ваш курс сто двадцать, набор высоты до моей команды!

Слой облаков сегодня плотен. Перед носом «МИГа» все еще мгла. Вариометр отмечает быстрый набор высоты.

Секунда, вторая, третья, четвертая… Истребитель выскакивает из клубящейся густой массы. Солнце! Неяркое полярное солнце, холодное и чуждое, как незнакомая планета. Сизые рыхлые облака светятся ало и мигающе, как подожженная вата. Будто снежная поземка заиграла под крылом — это промчались растянутые ветром клочья тумана.

Земля в рассветной сумеречной тени укрыта слоем плотных облаков, а он видит солнце…

Командный пункт. У стола штурмана — начальник штаба и его помощник. Они руководят учебным боем.

Четырнадцать двадцать восемь. Близятся к концу учебные полеты на перехват; то и дело поднимаются в воздух одна за другой боевые машины.

Перед индикатором — капитан Перфильев. Экран прочерчивается узким и ярким локационным лучом, зелеными точками вспыхивают местники — это ближние сопки, отражающие радиолуч.

Но вот в экран с нижней границы вползает светлячок. Это «чужак» — самолет Кривцова. Сверхзвуковой его полет здесь, на индикаторе, вместившем огромное пространство, еле заметен. Тотчас начинают действовать операторы, планшетисты, штурманы. Самолет Куницына нагоняет «чужака».

— Пеленг цели… Удаление… Высота…

Карандаш чертит линию на штурманском столе, строится маневр перехвата.

— Тридцать первый, я Ястреб! Набор высоты до двенадцати тысяч!

— Я тридцать первый, вас понял!

Еще один, третий светлячок появляется на экране. Это дублер Куницына, готовый вслед за ним атаковать «противника». Система перехвата работает надежно. Даже если первому перехватчику почему-либо не удастся выйти на «противника», маневр тут же осуществит товарищ и выполнит приказ земли. В военном деле всегда нужно учитывать эти «если». Человек у штурманского стола видит весь бой, он нацеливает перехватчиков в «противника».

«Противник» хочет ускользнуть, он увеличивает скорость.

— Тридцать первый, тридцать первый, режим максимал!

— Вас понял!

Куницын уже видит прямо перед собой белую, тающую в небе нить — инверсионный след «нарушителя». Значит, близок.

Ревет двигатель на максимале, истребитель быстро набирает скорость и высоту.

И тут происходит непонятное. Что-то вклинивается между летчиком и машиной. Невидимый третий отбирает управление самолетом. Ручка приобретает неподатливую жесткость. Облака, плоской равниной лежавшие под крыльями, вдруг косо встают в стекле кабины справа. Истребитель заваливается на нос.