Владимир Михановский - За шаг до пропасти

Проходя в люк, Анге пришлось нагнуться: она усвоила эту привычку после нескольких набитых шишек.

Венерианские инженеры не сумели предусмотреть одного обстоятельства. Откуда им было знать, что люди, родившиеся и выросшие на борту «Валентины», в условиях почти постоянной пониженной тяжести, будут намного выше остальных землян?

Вот и получилось, что, например, Анга и Леон были на голову выше капитана, хотя он по земным меркам был мужчина высокого роста.

Сотрудники быстро разобрали образцы и разошлись по установкам. Предстояло основательно изучить все, что привезла экспедиция с астероида. Все понимали, что экспресс-анализ – это еще полдела.

Когда тележка опустела, Анга с известковым обломком в руке подошла к компьютеру, славящемуся своей памятью: он помнил все формы жизни, известные человечеству: Анга хотела задать вопрос компьютеру, но, поколебавшись, отказалась от этой мысли. Компьютер почти наверняка дал бы отрицательный ответ, и это стало бы еще одним аргументом против ее гипотезы. Она молча стояла перед ячеистой панелью, убегающей под потолок, и вертела в руках свою находку.

Обломок что-то напоминал. Но что?

…У них в биоотсеке много лет назад обитала черепаха Маруся, общая любимица. Анга была тогда совсем девчонкой, но хорошо запомнила ее – она помнила всех животных, которых видела даже мельком.

Долгожительница Маруся переселилась на «Валентину» еще с Земли. Жить, однако, ей долго не пришлось – черепаха погибла во время внезапного маневра корабля, когда во время боковых перегрузок на нее обрушился массивный куб синтезатора, раздробив панцирь. Как плакала тогда Анга! И долго перебирала обломки панциря.

Так вот, не походили ли чем-то те обломки на ее нынешнюю находку? Но, увы, в ее находке нет ни малейших следов органики.

Анга привыкла доверять своей интуиции. Но как убедить в своей правоте остальных?

Род Гангарона не зачах. Потомки его стали ведущей ветвью племени элов. Выдумщики, изобретатели, естествоиспытатели, они немало дали собратьям.

Не составлял исключения и самый юный потомок Гангарона – Гангар, названный так, по обычаю, в честь легендарного предка.

Гангар сразу обратил внимание на странное поведение самого молодого из пришельцев, оранжевого самца Леона. Внимательно следя за его движениями на астероиде, Гангар пришел к неожиданному выводу, что Леон – единственный из пришельцев – подпал под влияние биоритмов Гангарона, излучаемых с высокого конуса. Не зря же по этим биоритмам живет теперь весь род элов!

Дальнейших ход рассуждений Гангара был прост. Коль скоро примитивный пришелец подчиняется биоритмам Гангарона, значит, мозг этого неуклюжего существа можно подчинить своему влиянию и прочитать, как открытую книгу. В частности, выяснить, кто они, пришельцы, на что способны, каковы их намерения. А главное – с какой планеты и как туда добраться.

И Гангар приступил к сооружению установки направленного излучения, с помощью которой можно было бы воздействовать на мозг чужеземца и читать его мысли.

После возвращения на корабль Леон не находил себе места. Пообщался с сотрудниками, но работать не мог: внимание рассеивалось, простейшие вопросы заставали его врасплох.

Тогда он, гонимый неясными мыслями, отправился бродить по кораблю.

Побывал у астрофизиков, где долго наблюдал в телескоп за Изумрудной, звездой. Но вид людей был ему тягостен, и он предпочел одиночество на бегущих лентах и в бесконечных, ровно мерцающих стволов-коридоров.

В кают-компании было пусто, и Леон зашел туда. Ритм в висках не утихал, дробно стучащие молоточки наполняли голову невыносимой болью.

Леон опустился в противоперегрузочное кресло и в который раз вгляделся в картину над обзорным экраном. Пророк сегодня показался ему в чем-то неуловимо иным. Хотя все та же толпа слепцов окружала его, и сам пророк оставался незрячим. Вдруг Леону почудилось, что он смотрит на картину чужими глазами. Чужими? Но чьими же?.. В голове роились смутные образы, чужой голос диктовал гениальные строки. И вдруг они сложились воедино: «Согбенный, нищий и седой пророк с волнистой бородой! Ты много на себя берешь, тасуя истину и ложь. Тебе покорствует толпа, которая, увы, слепа. Но ты, однако, тоже слеп! Цедишь вино, ломаешь хлеб, а в промежутках наобум нам демонстрируешь свой ум. Толпу ты бросить рад бы, но – пророку это не дано. Толпа сама тебя влечет, как щепку ярость внешних вод».