Артур Кларк - Искатель. 1964. Выпуск №3

Вокруг вспухают и лопаются огромные пузыри. Вода покрывается пеной. По ней растекается масляное озеро. Это соляр из раздавленного на большой глубине корабля.

С бомбардировщика заметили пятно: он разворачивается и летит на юг.

Карцов один в пустынном море.

Первым делом он сбрасывает тяжелые парусиновые брюки. Собрался стащить и свитер, но передумал: вероятно, он долго пробудет в воде, и свитер предохранит от переохлаждения.

Несколько минут Карцов плавает над местом гибели лодки в надежде найти спасательный жилет. Поиски тщетны… И тогда его охватывает страх: уже кажется, он утомлен, холодна вода, слишком учащенно бьется сердце. Он убеждает себя не думать об этом. В конце концов час назад положение его было хуже.

И он начинает путь.

Солнце низко над горизонтом. Солнце — это ориентир. Там, где оно садится, запад. Юг — левее на восемь румбов.

Курс на юг. В десяти-пятнадцати милях к югу — остров, и на нем база военного флота союзников. Там спасение.

Прямые расслабленные ноги ритмично движутся в воде — вверх-вниз, вверх-вниз. Руки совершают медленные длинные гребки, Это кроль, быстрый и экономный вид плавания.

В большом городе на Каспии, где прошли детство и юность Карцова, были традицией длительные проплывы от причальных бонов городского яхт-клуба до едва приметного на горизонте горбатого острова.

Он не раз участвовал в этих проплывах, а однажды даже пришел на финиш вторым. Плыть в холодном, бурном Каспии было куда трудней, но за каждым спортсменом двигались лодки с сидящими наготове спасателями.

И еще: на Каспии нет акул.

А здесь он уже видел одну. Его высоко подняла волна, и с ее гребня он заметил, как промелькнул на поверхности треугольный плавник.

Акула исчезла. Вероятно, не заметила человека. А вдруг плывет за ним под водой?

Карцов подтянул ноги, сжался в комок, опустил голову в воду. Вот почудилось: внизу появилась тень. Решившись, он ныряет наперерез.

Но море, пустынное на поверхности, пустынно и в глубине.

Он продолжает путь. Мысль об акуле гвоздем сидит в голове. Теперь он убежден, что ее смущает свет, что она, как все хищники, ждет темноты. А вечер надвигается.

Солнце уже коснулось воды. Еще четверть часа, и тьма окутает море…

Он плывет. Шея и руки затекли, бедра отяжелели. Перевернувшись на спину, он разбрасывает руки. Голова в воде, на поверхности лишь глаза да нос. Отдых.

Еще недавно небо было голубым. Сейчас оно бледно-сиреневое. Надвигается ночь. В этих широтах ночь сменяет день почти мгновенно.

Он почти с удовольствием лежит в прогретой солнцем воде. Если бы не акула! Ему все кажется: она где-то здесь. А он так утомлен! Так велика потребность хоть на минуту прикрыть глаза, отключить сознание, волю!

Карцов борется изо всех сил, но тщетно!

«Акула где-то рядом» — это была его последняя мысль, перед тем как он впал в забытье.

С этой же мыслью Карцов открывает глаза. Кажется, лишь секунду назад смежил он веки, но теперь над ним чернота и звездная россыпь.

Надо продолжать путь.

Он ложится на грудь. Первый гребок, и — о чудо! — руки его будто в огне. Жидкое серебро струится с пальцев, растекается по воде, и вскоре все вокруг усеяно крохотными бледными огоньками, они мерцают, приплясывают…

Он продолжает путь.

Изредка он оглядывается. За ним тянется полоса светящейся воды. Волны то заслоняют ее, то вновь открывают, и свет пульсирует.

Но ему нельзя отвлекаться, нельзя сбавлять скорость. Плыть вперед, точно на юг! Еще немного, еще пять или шесть часов — и он достигнет цели!

Если бы не акула!.. Мысль о ней неотступна. Неизвестность столь томительна, предчувствие надвигающейся беды так велико, что он ловит себя на том, что ждет ее, почти хочет, чтобы она пришла.

И вот — акула.

Из глубины скользнула к поверхности тень. Она двигалась наискосок, но вдруг свернула и ринулась к человеку.

Прежде чем Карцов смог сообразить, руки его взметнулись над головой, гулко шлепнули по воде. В следующий миг он нырнул и, яростно гребя, помчался к акуле. Он действовал так, будто имел дело с собакой. Она и была для него собакой. Но Собакой Баскервилей: огромная, черная, в ореоле синих призрачных огоньков, такая же мощная и свирепая. Акула скрылась. Он вновь увидел ее, когда всплыл. Она была у поверхности, но держалась в отдалении. Надолго ли?..

Надо плыть. Пусть акула, пусть сотня акул вокруг, он все равно должен плыть на юг, строго на юг!

Теперь движения его медленны. Он плывет брассом, ибо с акулы нельзя спускать глаз. И еще: ему хочется быть таким же неслышным, как она, медлительным и неторопливым.