Я понимаю, что попугаи ему нравятся, хоть он и сказал, что от крика Дейзи ему хочется лезть на стену. Люди обычно любят попугаев, и это, думаю, потому, что попугаи ведут себя скорее как собаки или кошки, чем как птицы.
– Дейзи не он, а она, - объясняю я, а сам протираю при этом пол. - И говорит она много всякого разом. Во-первых, что я опять пользуюсь шваброй. Сьюзан - хозяйка магазина - считает, что прежний владелец бил Дейзи шваброй, но это - всего лишь теория Сьюзан, а не моя. - Ученый улыбается, я, тоже улыбаясь, продолжаю: - Если вы спросите меня, то, по-моему, Дейзи просто интересуется тем, как устроена швабра. Попугаи вообще очень умные. У них самый высокий коэффициент умственного развития из всех птиц. Помнится, я об этом читал где-то. Наверное, даже в энциклопедии. Не спорю, вороны - тоже умные птицы, но попугаям они и в подметки не годятся. Хотя многие считают иначе, но это потому, что о воронах люди кое-что знают, а о попугаях - почти ничего. Если вас интересует мое мнение, мистер, то знайте, Дейзи любопытно, как я выкручиваю швабру. Я это заключил из того, что она всегда, когда я это делаю, склоняет голову и внимательно на меня смотрит.
Умница Дейзи наклоняет голову и внимательно смотрит на меня, будто специально показывает ученому парню, что я имею в виду. Да, попугаи - действительно птицы смышленые, до того смышленые, что порой мне кажется, что они понимают каждое произнесенное нами слово.
– Вам интересно, что еще она говорит? - продолжаю я. - Она хочет полетать и просит нас хотя бы на время выпустить ее из клетки, но сделать этого мы не можем, потому что в магазине посетители.
– Так она кусается? - спрашивает ученый, с интересом глядя на Дейзи.
– Нет, мистер, не кусается, - уверяю его я. - Она лишь самую малость клюется, но клюв у нее, как и у всех попугаев, сильный, и потому, если она вас все же тюкнет, то вполне может потечь кровь, а Сьюзан вовсе не хочется, чтобы вы подали на нее в суд. Сьюзан очень печется о своем магазине. Оно и понятно: ей надо оплачивать обучение детей в колледже.
– А что еще говорит Дейзи? - спрашивает ученый, снова улыбаясь. Он, конечно же, в душе потешается надо мной, но я не против, поскольку знаю, что не всякий, кто потешается надо мной, желает мне зла. Когда я был помоложе, мне часто доставалось, потому что я чувствительный, как радар. Ученый парень непрерывно щурится, да и левый глаз у него изредка подергивается, но это вовсе не значит, что он желает мне зла, а если бы желал, я бы об этом уже догадался.
– Дейзи говорит, что вы нездешний, - сообщаю я. - По ее словам, вы вообще не из нашего штата. У попугаев чуткие уши, и они точно подмечают, что и как вы говорите.
– Верно, - признает ученый, - Дейзи права. Я из Вашингтона, округ Колумбия.
– Вот это да! - удивляюсь я. - А вы, поди, один из тех, кто работает с инопланетянином?
Он кивает, но с таким кислым выражением, будто узнал, что ему предстоит в выходные работать, тогда как все остальные отправятся развлекаться на пляж.
– Да, - подтверждает он с тяжким вздохом. - Я один из тех, кто работает с инопланетянином.
– Некоторые уверяют, что инопланетянин зеленый, как гороховый стручок, - говорю я, памятуя вчерашний разговор в баре. - А другие говорят, что цветом он, как шпинат. Так какого же он цвета на самом деле, как стручок или как шпинат?
Ученый хмурится, будто ему прежде и в голову не приходило, на какое растение похож инопланетянин.
– Не знаю, - признается он наконец. - Наверное, цветом он скорее схож с горохом, чем со шпинатом.
– Здорово! - восклицаю я.
Повод быть довольным собой у меня есть. Еще бы, ведь я сегодня узнал нечто важное, а узнать нечто важное, по-моему, - это почти что найти на улице деньги. Сегодня же вечером я скажу о цвете инопланетянина Джоу, и он будет удивлен тем, что мне известно об инопланетянине нечто такое, чего сам Джоу не знает. Джоу вообще помешан на инопланетянине, читает о нем все, что только можно, и если уж заговорит на эту тему, то его уже нипочем не остановишь. Но, оказывается, нечто важное можно узнать, и убирая за глупым далматинцем - а уж Дуралей, поверьте мне на слово, самый глупый на свете пес. Именно поэтому мы его и прозвали Дуралеем, но он, даже такой глупый, как есть, вовсе не плохой пес; сказать по правде, так я его очень даже люблю, может, даже больше, чем других собак, потому что он знает, когда нужно вести себя тихо, а это, согласитесь, для пса ой как важно.
Ученый смеется, но так тихо, невесело, будто и не смеется вовсе, а так, вежливо кашляет.
Читать дальше