Сергей Гомонов - Послания себе (Книга 3)

В одном из коридоров она увидела стражника мужа. Она не знала имени этого красивого стройного юноши, но ей показалось, что сегодня она его уже где-то видела, и он не был так одет.

- Где Ал?! - крикнула она.

Стражник молча указал в конец коридора, на двери сектора, где был самый большой в Тизэ аквариум с привезенными со всего белого света рыбками. Ничего не сказав, подхватив путавшуюся в ногах юбку, Танрэй бросилась туда. Юноша провожал ее взглядом, пока она не скрылась в темноте.

Лишь оказавшись внутри сектора, женщина вспомнила, кем был этот молодой воин. Он пришел сегодня вместе с Тессетеном, и она не успела разглядеть его на площади. Но и раньше, еще в Кула-Ори, еще совсем мальчиком, он часто встречался ей...

Зал был многоугольным и пустым. Рыбки беззвучно жили своей жизнью за подсвеченным стеклом.

- Ал! - крикнула она, и эхо разбежалось во все стороны. Сердце стучало во всем теле. - Ал!

Занавес за колоннами двинулся. Обрадованная, Танрэй сделала несколько шагов по направлению к нему - и замерла, как вкопанная. Навстречу вышел Тессетен, но не тот оборванец, каким она видела его сегодня днем. На нем была черная, не здешняя, кольчуга и широкий, длинный, тоже черный плащ из матового непромокаемого материала - в то время как на самой Танрэй не было ни единой сухой нитки, ни одного сухого волоска.

- Сестренка! - улыбнулся он, и она попятилась. - Ну, зачем же ты так?..

- Где Ал?

- Ну вот, снова старая песня... У меня такое ощущение, что ты ищешь встречи со мной только для того, чтобы поговорить о своем дражайшем муженьке...

- Где Ал?!

- Да... здесь где-то блукает. Мы очень мило беседовали с ним...

- Я видела, что ты разумеешь под "милой беседой"... Где мой муж?!

- Не нужно на меня кричать, я очень чувствительный внутри... Я не виноват, что ты ему настолько безразлична, что он даже не беспокоится о том, что ты разъезжаешь среди ночи одна, да еще и под таким дождем... - Сетен подходил все ближе и ближе. Только тут Танрэй, к своему ужасу, вспомнила, что не взяла с собой даже элементарного оружия - ни нижа, ни метательной "звездочки", которой владела в совершенстве.

- Зачем ты все это затеял, сумасшедший?!

- Ты не поверишь, красавица! Фактически - из-за тебя... Ну, и парочка кое-каких малозначащих нюансов...

- Малозначащих?! - Танрэй отвела плечи назад и отбросила за спину тяжелые мокрые волосы. - Таких малозначащих, как власть над чужим государством, не так ли?

- Пф! - фыркнул Тессетен. - Если ты думаешь, что мое государство меньше или беднее твоего, то ты глубоко ошибаешься. Что до твоих обезьян - так они мне тоже не нужны: от своих деваться некуда. Так что не болтай глупостей, детка. Мы выйдем отсюда вместе, рука об руку...

- Я ненавижу тебя, чудовище! - зашипела Танрэй, как шипят кошки и вонзила острые ногти в собственные ладони. - Немедленно отведи меня туда, где ты и твои лизоблюды заперли Ала! Лучше быть в тюрьме, но с ним, чем на свободе, но с мразью, подобной тебе!

Улыбка в один прием спрыгнула с его лица, словно ее там и не бывало. Женщина, куда более жестокая, чем все мужчины, которых когда-либо знала, видела, про которых читала Танрэй, и куда более красивая, чем маленькая правительница, заступила на место Тессетена.

- Ах ты тварь! - прохрипела она не то женским, не то мужским - каким-то странным, полифоничным, голосом прохрипела она. - Ала тебе подать? Хорошо пристроилась, говоришь?! Так на, оближи! Ты любишь этот вкус, сестрица! - и Тессетен швырнул под ноги Танрэй доселе скрываемый под плащом окровавленный меч.

Танрэй истошно закричала, и это разнеслось по всему дворцу. Когда дыхание вышло без остатка, она поперхнулась и закрыла глаза. Женщина в лице Тессетена наблюдала за нею с холодной усмешкой. Насладившись зрелищем, она так же неожиданно исчезла, как и появилась. И тогда Тессетен почти совсем тихо добавил:

- Будь он проклят! Я навсегда отделил его душу от разума... И ты - ты, не кто-нибудь! - пойдешь со мной, я дам тебе шанс, которого не дал он! Я ждал этого почти пятнадцать лет... Будь он проклят навеки веков!

Танрэй хотела схватить меч и сделать что-нибудь с Тессетеном или с собой, но черный полководец наступил на лезвие как раз в том месте, где на нем багровела еще свежая кровь Ала. Тогда она отскочила к двери и бросилась прочь. Сетен побежал за нею и, когда четыре его воина, переодетые стражниками царя, собрались задержать ее, страшно рявкнул:

- Уберите от нее свои лапы, ублюдки!!!

Они вытянулись в послушную струнку.

Тессетен до сих пор еще бегал довольно неплохо, но на перемену погоды покалеченная десять лет назад нога подводила его. Именно из-за этого он никак не мог нагнать легкую, как ласточка, Танрэй, освещаемую только молниями в разрушенной Тизэ.