Александр Черченко - Сказание о системном администраторе

— Что хорошего, когда вокруг вашей цветущей клумбы все другие цветы вянут?

— И пускай завянут, лишь бы наша клумба цвела!

— Нет, Сёма, ты враг своего народа и погибнешь врагом народа, как твой злобный папаша!

Мне уже надоела его болтовня и я решил вывести его из равновесия, кроме того, пора было заканчивать и возвращаться к профессору Плотникову.

При словах «злобный папаша» Семен зарычал от ярости, на минуту забыв, о своих теориях и принялся наносить мощные удары по моим ребрам и лицу. Д-2 включил незримую защиту и 28 мощных профессиональных удара не принесли мне никакого вреда. Семён всаживал и всаживал свои джебы и апперкоты, а я только подзадоривал его криками — «еще, еще, еще!» На 85 ударе Сёма почувствовал, что выдыхается. По его опыту от моих костей должна была остаться мука. Но ни крови, ни даже кровоподтеков видно не было. Сёма громко и часто дышал, он еще не понял, что происходит. Я решил извести его окончательно, надавив на больное место.

— Кстати, твоя грязная мамаша была тоже далеко не ангел!

Сема взревел и, не отдышавшись, снова было бросился месить мое тело кулаками. Однако, на этот раз, Д-2 включил защиту, при которой все мои мышцы окаменели. После первого же мощного удара в солнечное сплетение Семён сломал свою правую руку, жутко вскрикнул от боли и согнулся пополам. Мне пора было заканчивать эту комедию.

— Ты, Сёма, показал мне чудеса человеческой ловкости, в качестве ответа, я покажу тебе чудо космической скорости!

Мокрый от пота и своей крови Семён отупевшим до предела взглядом смотрел на меня. Видимо он испытал настоящее потрясение, когда я на его глазах поднялся с пыточного кресла как с обыкновенного стула на кухне, несмотря на железные захваты.

— Ты не волнуйся, — весело продолжал я, подходя к нему — это не недалеко, под Швейцарией и Францией. Тебе повезло, там физики как раз адронный коллайдер испытывают.

— Как это? — Наконец промычал мой партнер и его здоровая рука потянулась к пистолету.

Но я резко железной хваткой взял Семёна за предплечье.

— Сейчас поймешь и даже сам все увидишь.

Не успел он опомниться, как Д-2 отнес нас обоих за сотни километров южнее и забросил прямо в гигантскую трубу ускорительного кольца Большого Адронного Коллайдера. Мы пронзили сто метровую подземную глубину, где господа физики как раз в этот момент проводили там свои эксперименты, запуская навстречу друг-другу по кольцу гигантской трубы пучки ионов свинца и протонов.

Семён как парализованный только и мог, что предельно широко раскрыть рот, поскольку глаза его уже было раскрывать дальше некуда. Быть может, в его повидавшем виды мозгу, включилась защитная реакция — это просто сон.

Думаешь тебе это сниться? — Закричал я ему в ухо, — нет, брат-палач, ты в реальности, в самой что ни есть физической реальности!

Семён молчал, вероятно, он был на грани безумия. Мы проделали захватывающую экскурсию в несколько сот кругов по кольцу коллайдера. Мощные магниты, разгоняющие пучки совершенно не влияли на полет, пока Д-2 управлял движением.

— А теперь прости, — обратился я к окончательно обалдевшему Семёну, но я вынужден тебя оставить, нужно еще к твоему дяде заглянуть на чай. Перед концом знай — тебе выпала историческая честь получить самую маленькую свинцовую пулю в лоб за всю историю человечества.

С этими словами я разжал руку и покинул коллайдер, хотя мог бы превратить эту сверх технологичную трубу в груду развалин смешав определенным образом несколько веществ в гремучую атомную смесь.

Семён остался в коллайдере и еще некоторое время продолжал по инерции лететь, но уже постепенно замедлялся и в какой-то момент к его телу стали возвращаться прежние нормальные свойства. Миллионы свинцовых пуль прошили насквозь каждый миллиметр живой его ткани и растворили ее в облаках гелия. Я сдержал свое слова, данное палачу. Пора было лететь на родину, в психушку.

По дороге к Виктору Викторовичу, я решил не приходить к нему с пустыми руками и еще несколько минут потратил на сюрприз-подарок для него. Недавние сцены с Семёном привели меня в состояние азартного и неудержимого восторга, так, что перед возвращением в закрытую мягкую комнату для буйных я несколько минут резвился в облаках над Адриатикой, Балтикой и Средиземным морем. Искупавшись в этих трех морях, я, наконец, вошел в здание клиники.

В восемь тридцать, уже знакомые рослые ассистенты профессора ввели меня в его кабинет. Я решил тут не задерживаться и быстро закончить общение — головорезы покойного Семёна, которых я замкнул в подвале, обрезав связь, уже рвались на свободу.