Джеймс Чейз - Искатель. 1990. Выпуск №2

Лепски, кравшийся вдоль стены, застыл и стал прислушиваться.

Мани посмотрела на кучу денег, рассыпавшихся на грязном белом покрывале. В жизни она не видела столько денег. Глаза ее широко раскрылись.

— Мои?

Голова у нее пошла кругом. Если эти деньги и вправду ее, это же дверь в новую жизнь! Эта комнатка, запах и шум берегового квартала, цепкие пальцы, норовившие залезть ей повыше под юбку, когда она работала в ресторане, белые моряки, которых приходилось приводить сюда, когда хотелось подновить гардероб… с такими деньгами она выметет из своей жизни это и многое другое.

— Бери, — сказал Пок, наблюдая за ней.

— Ты правду говоришь? Это мне?

Она таращилась на деньги, не веря своим ушам и глазам.

— Я убил твоего дедушку, — повторил Пок, но тут же понял, что она его не слышит. Деньги — думать о чем-то другом она уже не могла. Он вдруг возненавидел ее. — Забирай и проваливай!

Она схватила деньги и выбежала на площадку.

Лепски мгновенно поймал ее за кисть и толкнул в объятия Шилдса. Тот зажал ей рот рукой.

Пок сидел на кровати и смотрел в открытую дверь. В мозгу его чередой поплыло все, что он в этой жизни ненавидел лютой ненавистью: клуб, раболепие и угодничество отца, богатые, самодовольные, жестокие и милостиво-снисходительные подонки из клуба.

О смерти он думал часто. Лучше всего, считал он, угаснуть, как гаснет лампа, когда потихоньку закручивают фитилек. Огонек сходит на нет и пропадает. Но его фитилек медленно не закрутить. В косые лучи света уже попала тень Лепски. Пок взглянул на висевшее на стене распятие. Каким-то чудом распятие вселило в него надежду, он засунул ствол пистолета в рот и нажал на спуск.

— Не скучно одной?

Мег вздрогнула и подняла голову.

Вот уже два часа она сидела на каменной скамье в гавани, совершенно одна, если не считать кружившего над ней ястреба.

Она полностью пришла в себя после аварии. И начала думать — а что дальше? Денег у нее нет. Все ее захудалые вещички в меблированных комнатах, и если она за ними вернется, толстяк-индеец, как пить дать потребует с нее плату за жилье. Да и Пок, возможно, там ее караулит. Нет, возвращаться нельзя, стало быть, одежонка, что на ней надета, — все ее богатство.

А лотерейный билет с золотой каемочкой уплыл! Она горько усмехнулась. Хорош лотерейный билет, нечего сказать! В отчаянии она подняла с плеч длинные волосы. Что ж, придется искать другого кавалера, который ее приоденет и подкормит. Такой найдется всегда — пока ей не надоест под него укладываться.

Не скучно одной?

Именно эти слова произнес Чак, когда подцепил ее, а потом начался этот немыслимый кошмар.

Она глянула на парня, стоявшего рядом.

Ну и недоносок!

Длинный, болезненная худоба, бородка клинышком, очки. Линзы такие толстые, что глаза — как две коричневые виноградины. Серая рубашка с открытым воротом заправлена в черные штаны, подпоясанные кожаным ремнем с тусклой медной пряжкой, талия такая, что плевком перешибешь.

Но хоть чистый, потом от него не разит — может у него есть деньги? Если грязнуля, вроде нее, на деньги рассчитывать нечего.

Она выдавила из себя улыбку.

— Привет, — откликнулась она. — Ты откуда свалился?

— Просто увидел тебя. Наверное, думаю, скучает девушка. — Он погладил бороденку, словно надеясь привлечь к ней внимание. — Ты и вправду скучаешь?

Голос у него был какой-то хлипкий, в нем не было мужского начала, силы. Она разглядывала его, а сердце стучало: не то, не то. Ей бы человека, на которого можно опереться… а это просто какой-то…

Но в ее нынешнем положении особенно не повыбираешь, и она ответила:

— Есть немного.

— Так я подсяду?

— Валяй.

Он обошел скамью и уселся рядом.

— Я — Марк Лиз. А тебя как зовут?

— Мег.

— Просто… Мег?

Она кивнула.

Наступила длинная пауза. Она подняла голову, посмотрела на парившего в небе ястреба. Взмахнуть бы волшебной палочкой и взлететь к нему в поднебесье! Пари себе над океаном, хватай из воды рыбку, а самое главное — полная свобода! Красота!

— Ты в отпуске?

Она нахмурилась, потом спустилась на грешную землю.

— Что?

— У тебя отпуск?

— А у тебя?

— У меня — нет. Я вчера без работы остался. Теперь вот прикидываю, чем заняться да куда податься.

Она вдруг увидела в нем родственную душу:

— И я вот прикидываю, чем заняться.

Он взглянул на нее и тут же отвел глаза. Взглянул как бы искоса, мимолетно, но она знала: ее пышный бюст и длинные ноги не остались незамеченными. Господи, как все просто. Все мужики — кобели, дурные кобели.