Джеймс Чейз - Искатель. 1990. Выпуск №2

Он взглянул на Беглера.

— Миссис Матильда Доуби — это имя о чем-то говорит, Джо?

— Если бы и говорило, я нипочем бы в этом не признался, — отшутился Беглер и встал. — Иду озадачивать парней.

Он вышел из кабинета и направился в комнату детективов.

Через несколько минут в дверь Террелла постучал, а потом и заглянул сержант Тэннер.

— Шеф, миссис Доуби.

Террелл отпихнул от себя ворох бумаги, отрешенным голосом произнес:

— Пусть войдет, Чарли.

Миссис Матильда Доуби оказалась крошечной женщиной лет под восемьдесят. Одета она была опрятно, но бедно, во все черное. Белоснежные волосы и очень живые, приметливые голубые глаза.

— Вы шеф полиции? — вопросила она, останавливаясь перед столом Террелла.

Террелл поднялся и одарил ее теплой и дружелюбной улыбкой.

— Совершенно верно, миссис Доуби.

Он вышел из-за стола, пододвинул для нее стул.

Миссис Доуби смотрела на него с явным одобрением.

— Спасибо. Я, конечно, уже не девочка, но и беспомощной старухой себя не считаю.

— Чашечку кофе, миссис Доуби? — спросил Террелл, садясь в свое кресло. — Нет, спасибо. Дел по горло. Честно сказать, я большой крюк сделала, чтобы к вам попасть. А мне еще мистера Доуби обедом кормить. Задерживаться нельзя — он будет тревожиться.

— Что вас к нам привело? — спросил Террелл, кладя ручищи на груду отчетов и донесений.

— Я только что из аэропорта. Внука провожала. Хотела позвонить дочке, что, мол, Джерри… мой внук… взлетел нормально и все такое. — Миссис Доуби сделала паузу. — Только не подумайте, что я пришла к вам языком почесать, я знаю — полиции нужны факты… верно?

— Верно, — согласился Террелл. Терпение было не последней из его добродетелей — одна из причин, по которым его считали хорошим шефом полиции.

— Дочь работает на фирме. А за Джерри приглядывает моя сестра, она живет в Майами… впрочем, вам это неинтересно. У дочки в этой ее фирме хлопот полон рот, вот я и согласилась проводить Джерри… бабушки в таких делах — первые помощники, верно?

Террелл пососал трубку и кивнул:

— Думаю, верно, миссис Доуби.

— Мою дочку послушать, иначе оно и быть не может, молодежь нынче такая — все им сделай и подай. Но я не против. Не думайте, что я жалуюсь.

Террелл выколотил из трубки пепел.

— Значит, вы хотели позвонить дочери? — напомнил он и начал набивать трубку.

— Да. Зашла в один из автоматов прямо в аэропорте. Ну и сумочку уронила. — Она взглянула на Террелла, в приметливых глазах заиграла легкая усмешка. — Вы, конечно, можете сказать, что это возрастное, но уронить сумочку может всякий.

— Вы совершенно правы, — еще раз согласился Террелл. — У меня так просто все валится из рук.

Миссис Доуби взглянула на него с подозрением.

— Совсем не обязательно говорить такое из вежливости.

— Значит, вы уронили сумочку?

Она улыбнулась, это была приятная понимающая улыбка.

— Ох, шеф, все-таки я — редкая болтунья. Уж вы извините старуху. — Она поудобнее уселась на стуле и продолжала: — Наклонилась я за сумочкой и вижу: ко дну телефонного аппарата лентой прикреплен конверт. — Она открыла свою большую потрепанную сумочку и вытащила оттуда конверт. — Ну, думаю, странности какие, что здесь делать конверту? — Она посмотрела Терреллу прямо в глаза. — Уж не знаю, хорошо я поступила, плохо ли, только я его взяла и открыла. Иначе как бы я узнала, что там внутри? Может, надо было подойти к любому полицейскому и отдать, не открывая? Так надо было поступить?

— И что же в конверте? — спросил Террелл, уходя от ответа.

— Деньги… много денег. — Она посмотрела на него. — Как только я увидела, что там столько денег, сразу поняла: лучше бы и не открывала. И еще поняла: надо идти не к любому полицейскому, а к вам. Столько денег — не всякий устоит перед соблазном, а полицейские ведь не миллионеры.

Террелл откашлялся.

— Позвольте, конверт миссис Доуби? Я напишу расписку, что забрал его у вас.

— Не нужна мне ваша расписка, — отказалась она, передавая ему конверт. — Мне бы домой поскорее, накормить обедом мистера Доуби.

Пок Тохоло бросил на пол апельсиновую корку и ногой зашвырнул ее под кровать. Вытер пальцы о джинсы и протянул руку.

— Сколько насобирали? — спросил он.

Чак вошел в комнату так, будто знал: пол насквозь прогнил и того гляди рухнет под его весом.

При виде индейца, сидевшего на постели, Чака словно парализовало. Еще десять секунд назад он представлял себе, как они с Мег мчатся в машине, а в кармане у него — две тысячи долларов. Монетка столь внезапно перевернулась с орла на решку, что все его рефлексы застыли, будто кто-то одним ударом отсек все нервные окончания, идущие к мозгу.