Илья Одинец - Условно разумный

Семенов понимающе кивнул. В истории Земли было не одно кровавое пятно. Он вспомнил историю Древнего Рима и самый большой амфитеатр — Колизей. На его арене тоже происходили жестокие убийства. Ради потехи толпы и императора в Италию привозили множество диких животных, чем страшнее и диковиннее, тем лучше: тигров, львов, быков и даже гиппопотамов. Беззащитных рабов и христиан, повинных лишь в том, что их религия отличалась от религии большинства, выставляли на арену, обрекали на смерть, а толпа кричала от восторга, когда женщин и детей разрывали на части львы и тигры.

На Реджине кровопролитие приобретало поистине вселенские масштабы, на потеху толпе убивали не в городе, не в стране, а на целой планете, и зрителей собиралась не пара тысяч человек, а миллиарды и миллиарды разумных.

— Нам стыдно за это шоу, — продолжила Илорэль. — Каждый год на Реджине проводятся выступления против «ОГБ», но они не приносят желаемого результата — помощники Коронера тщательно охраняют объекты, где проводятся бои, досматривают любого мало-мальски подозрительного типа и быстро разгоняют организованные демонстрации. Однако недовольных политикой «ОГБ» немало, и с каждым годом нас становится все больше. Пять лет назад мы организовали тайную организацию, целью которой является прекращение боев.

— И ты состоишь в этой тайной организации? — удивился Андрей.

— Не ожидал? — улыбнулась Илорэль. — Я не все время была рядом с папочкой. Пай-девочка — очень удобная маскировка.

— Но вы же тоже охотники!

— Увы. Отец знает о моем негативном отношении к его деятельности, но он и подумать не может, что я пытаюсь лишить нас заработка. Бои на Реджине — позор для разумных существ. Их нужно прекратить.

— Но чем я могу вам помочь?

— Я объясню позже.

Илорэль обернулась к синему занавесу и негромко свистнула. Спустя секунду синяя ткань колыхнулась, и к Семенову подошел Навор с неизменной секирой в одной руке и кожаным мешочком в другой.

— Порядок, — он кивнул в сторону человека. — Его не хватятся до завтрашнего полудня. Я позаботился.

Навор прислонил секиру к клетке Андрея и достал из заднего кармана кожаных штанов ключи.

— На выход, — улыбнулся он, обнажив жуткие клыки, и открыл клетку.

Мужчина вышел из клетки, и Илорэль прижала палец к губам.

— Твое дело молчать и ничему не удивляться. Что бы ни случилось, делай вид, будто так и надо.

Помощник Коронера выудил из мешочка еще одну вещь — стальные цепи для рук и ног — и сковал человека.

— Не задавай вопросов, — предупредил он и потянул землянина к проходу между клетками. — Пришло время познакомить тебя кое с кем.

Навор вел Андрея вдоль клеток, и мужчина удивился разнообразию видов, а ведь здесь находились только те животные, которые могут дышать кислородом или азотом. В некоторых клетках сидели похожие на людей существа, а в некоторых такие уродцы, что не сразу поймешь, где у них голова, а где конечности. Тут и там возились похожие на пылесосы роботы-уборщики, но запах в воздухе стоял еще тот.

С территории, которую Навор назвал "сектором предварительного заключения", выбрались относительно легко. Угрюмая физиономия лже-Навора не располагала к задаванию лишних вопросов, а цепи на руках и ногах пленника однозначно говорили о том, что происходит.

— Они думают, — негромко произнес охранник, — будто я веду тебя на медосмотр. Ты пробудешь в «изоляторе» до завтрашнего обеда, а потом вернешься в клетку.

— Мне придется вернуться в клетку?

— Илорэль тебе все объяснит. Не смотри по сторонам, опусти голову.

Семенов послушался, но все же время от времени поднимал глаза.

"Сектор предварительного заключения" окружала высокая бетонная стена, сплошь увешанная камерами видеонаблюдения и разными странными приспособлениями, одни из которых походили на пожарные лестницы, другие на треножники «Грога», а третьи на дула ружей.

— Пошевеливайся! — внезапно заорал Навор и резко рванул цепь.

Семенов едва не упал, потому что шаги получались маленькие — кандалы практически полностью лишали свободы.

— Так его! — хохотнул прямо рядом с ухом хриплый голос обладателя внезапно появившихся возле Андрея ног, обутых в пыльные сапоги.

Навор не ответил, но сапоги щелкнули каблуками, а потом попятились. Взгляд помощника Коронера мало кого оставлял равнодушным.

Больше с ними никто разговаривать не пытался. Минут пять они плутали между клетками, то выходили к стене, то снова углубляясь на два или три ряда, и наконец пришли к воротам. Перед ними дежурили офицеры — двое с этой стороны, и еще двое, как выяснилось чуть позже, снаружи.