Инна Зинченко - Превратности судьбы и недоразумения

— Мир, как мир. — Вздохнул Тирто. — Если бы не эти, он был бы самым прекрасным миром!

Эти — это синие человечки из посёлка.

— И много их? — Спрашиваю я. — Синих, их много?

Он пожал плечами. Он никогда не интересовался этим вопросом.

— Наверное, немало, но я знаю только этих, потому, что они — моя семья.

Да, ну и семейка! Но, если есть и другие, то вполне возможно, что они совершенно иные. Или нет?

— Тирто, а они все — людоеды?

— Я всех не знаю, но мне кажется, что — все. Они даже не плохие, они — никакие. Хотя, на побережье, кажется, живут другие. Я их часто видел, но они не хотят со мной знаться. Они, наверное, думают, что я такой же, как эти. А ещё, мне кажется, что они меня боятся, я ведь большой! Очень большой! А я рад, что меня выбросили, иначе я стал бы, как они. Ты их видела? А ещё вода. Там очень плохая вода.

Я кивнула. На его месте я бы тоже радовалась, если бы меня выкинули. Радости маловато жить в таких условиях и с такими родственничками, которые в любой момент могут тебя просто съесть. Хотя, если бы меня выбросили в лесу, я бы точно не выжила. Нет у меня такого дара, как у этого парня.

— Эти существа, внешне так похожие на людей, ничего общего с человеком не имеют. Они пустые. И в глазах у них только пустота, как, впрочем, и в душе. Единственное чувство, которое они способны испытывать это — голод. А ещё мне кажется, что они всех ненавидят, даже себя. Я рад, что я другой! — Гордо заявил он.

Ему есть, чем гордиться. Выжить в таких условиях и остаться человеком — это подвиг. Вот у нас на Земле, к примеру, не всем это удаётся даже в более комфортных условиях.

— Они всегда такими были?

Он задумался. Наверное, в этот момент его воля рождала ответ. Я даже видела по его лицу, как это происходит. Лицо окаменело, глаза смотрят вглубь себя, он и в самом деле сейчас похож на древнего безымянного бога. Такой большой и непроницаемый! Помнится, у моей бабушки когда-то была деревянная фигурка какого-то языческого идола. Бабушка не помнила, откуда она взялась, но относилась к этой статуэтке с почтением, чем здорово нас всех смешила. Она была убеждена, что в этой фигурке таится неведомая сила. После бабушкиной смерти деревянный идол куда-то исчез. Я пыталась его отыскать, но безрезультатно. Вот и сейчас Тирто напомнил мне этого идола. Я чувствовала присутствие силы, мне казалось, что она легонечко касается меня, щекочет и исчезает, чтобы появиться вновь. По небу плывут лохматые облака, похожие на табун единорогов. Удивительно. Я такого никогда не видела. С детства мечтала встретить настоящего единорога. До сих пор уверена, что они где-то существуют. Но мне ни разу не удалось встретить хоть что-то подобное. Жаль, что я не могу попросить Тирто создать это чудо. А ведь он бы смог!

— Не всегда. — Наконец — то выдавил он. — Не всегда. Когда — то что — то случилось с ними. Они изменились. Я не знаю, когда и что с ними произошло. Я не знаю! Но, если ты хочешь, я постараюсь узнать.

Мне было неловко просить его об этом. Я заметила, что ко мне Тирто относится иначе, чем к остальным. Лишённый человеческого общения и элементарной заботы, он чётко улавливал наши эмоции. Ему нетрудно было догадаться, что из всех нас только я по — настоящему сочувствую ему и понимаю, что с ним происходит. Софу на него наплевать. Ари видит в нём всего лишь интересный экземпляр для исследований, Ирф уважает за силу и стойкость, но не больше. Он всё это чувствует и инстинктивно тянется ко мне. Если бы только он. Все дворовые коты считают своим долгом посетить мой дом. Приходиться постоянно покупать кошачий корм, чтобы не ударить лицом в грязь перед гостями.

Большие кожистые листья неизвестного мне дерева укрывали нас от полуденного зноя и любопытных глаз. Ни ветерка, ни облачка. Тишина и покой. Даже не верится, что вчера здесь, в этом райском месте, развернулась такое побоище! Кажется невероятным, что здесь обитают безмозглые каннибалы и опасные сирены. Казалось, что не может быть в этом мире ни опасностей, ни бурь, ни гроз, только тишина и покой. Лес затих, как бы в ожидании бури. Единственными звуками были лишь тихие биения наших сердец и невнятный шорох травы.

— А ты можешь узнать? — Спросила я удивлённо, совсем забыв, кто он такой. — Это реально?

Он рассмеялся и прислушался с нескрываемым восторгом к своему собственному смеху. Вполне возможно, раньше он никогда не смеялся. Тирто заново узнавал себя, и это доставляло ему удовольствие.

— Наверное, могу. Я так думаю. Это не трудно. Узнавать — интересно.