Инна Зинченко - Эдем в подарок

Короче, с Надькой я разошёлся. Почти бескровно. Терпеть её у меня больше не было сил. Бензопила «Дружба» по сравнению с ней — маленькая такая пилочка для ногтей. Красивая она, зараза, очень, но дура — дурой. Родилась бы глухонемой — цены бы ей не было. Но, к величайшему моему сожалению, Надька говорить умеет и говорит она, как правило, много и не по теме. Пока молчит, смотришь на неё и восхищаешься: «Как природа могла создать такое совершенство?!», но стоит ей только открыть рот, как сразу вспоминаешь слова Лиса из «Маленького принца»: «Нет в мире совершенства»!

Познакомились мы на дне рожденья у моего старого друга Севы Колесникова. Надька сразу же бросилась мне в глаза. Я даже не мог поверить, что в природе такие чудеса существуют. Потом, провожая её до дома, я узнал, что муж у Надежды алкоголик и что ей всё это давным-давно надоело. Я, помнится, поинтересовался, чего же она не разводится, если так уж невмоготу, на что услышал циничный ответ: «Хрен на хрен менять не хрен». Тогда это меня позабавило. Теперь же я подумал, что точно так же она будет говорить и обо мне. Это потом, когда она переселилась жить мою холостяцкую квартиру, я узнал, что её Толян вовсе не алкоголик, просто лупит он Надьку нещадно. За что? Встретились мы однажды и поговорили, как мужик с мужиком и Толик честно ответил на этот сакраментальный вопрос: «Потому что она сука и характер у неё сучий! Попомнишь ты ещё мои слова. Не пойму, зачем тебе этот экстрим? Если не хватает адреналина, ты уж лучше сам себе мозг распили и в сердце воткни зубочистки — всё лучше».

Её сучий характер я терпел долго, полтора года, оправдывая себя тем, что от такой писаной красавицы можно стерпеть всё, надо же платить за удовольствие. Но удовольствие постепенно куда-то исчезло, а раздражение осталось. Оно копилось в душе, как деньги в чулке у скупердяя — медленно, но верно. Сколько раз я закрывал глаза и представлял, как убью её, а труп спрячу! Придумывал самые изощрённые методы убийства и таким образом хоть как-то успокаивал себя.

Последние месяцы были особенно невыносимыми. Пошла чёрная полоса в моей жизни, чернее не бывает. И вот так всё паскудно совпало: на работе шеф устроил мне разнос, пригрозил увольнением, а дома меня встретило это чудовище. И тогда я, наконец, сказал всё, что о ней думаю, объяснил, куда конкретно ей надо идти и, дав полчаса на сборы, ушёл в промозглый ноябрьский вечер. Ушёл из человеколюбия, чтобы не применять грубую физическую силу против женщины — очень уж кулаки чесались!

Гнойный ноябрь обрадовался мне и сразу же окатил помоями холодного дождя. Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Бросив тоскливый взгляд на своё окно и женский силуэт в нём, я уселся на мокрую лавочку и стал ждать, когда же эта фурия освободит мой дом. Прошёл час, а она всё металась по квартире и не собиралась убираться вон. «Чёрт, — подумал я, — она, что, собирается всю квартиру мне вынести? Сколько можно собирать свои тряпки?!». Но возвращаться, всё-таки, не стал. Нет у меня ничего настолько ценного, ради чего я рискнул бы пойти в тот момент на выяснение отношений. Стены останутся и это уже хорошо! Надеюсь, стены она унести не сможет. Мир был бы прекрасен, если бы не был настолько гнусен!

В конце концов, мне надоело сидеть под дождём на обшарпанной, сырой лавке и я решил прогуляться, надеясь на то, что когда вернусь, в моём окне свет уже гореть не будет, потому что, если она не уйдёт к тому времени, то я её точно убью… и съем, чтобы не оставлять следов!

Как-то само собой получилось, что ноги принесли меня к реке. Глядя на то, как усилившийся ливень остервенело взбивает воду, я равнодушно подумал: «Утопиться, что ли, может, полегчает?». Мысль эта показалась мне такой соблазнительной, что стоило большого труда, чтобы тут же не претворить её в жизнь. Сидя на берегу у самой кромки воды, мокрый, как после всемирного потопа, я вдруг вспомнил всё то хорошее, что было в моей жизни и задохнулся от жалости к себе — как же это всё мелко! Как будто я и не жил совсем. Не человек — призрак. Всё маленькое, убогое, ущербное! Кажется, что счастлив не был никогда! Вот и сейчас жизнь повернулась ко мне своим мощным, откормленным задом. Уже в который раз!

Восемь часов вечера, а темно, как будто уже глухая полночь. Конечно, ноябрь и скоро зима. Не очень задумываясь над тем, что делаю, я вошёл в холодную воду и вдруг увидел, что в реке кто-то отчаянно барахтается. Ничего себе делишки! Это что ещё за полоумный ныряльщик в такую погоду и в такое время года?!